Особенно удачным оказалось то, что в нем так и стоялаодна-единственная Лизина машина, никакие соседские не появлялись. Соседи вообщена своем участке никогда не появлялись, Лиза их знать не знала. Появлялсяединственный человек – всехний сторож Леша, который деловито заходил научасток, пошмыгивая сизым от частых возлияний носом, удалялся по тропинке засосны. Соседний дом стоял в глубине, и с Лизиного крыльца его видно не было.Леша оставался на участке некоторое время, а потом выходил из ворот созабоченным и удовлетворенным лицом, как все люди, сделавшие нужное и важноедело.

А больше никого и никогда не было.

До сегодняшнего дня. До сегодняшнего бомжа.

Господи, как она не любит такие дурацкие, ненужные,неожиданные проблемы! Ей некогда, у нее работа, роман, Новый год на носу, иочень хочется поехать в Финляндию, а заниматься поездкой решительно некогда.Все кончится как в прошлом году – она дотянет до последнего дня, когдапосольство закроется на рождественские каникулы, и билетов будет не достать, имест в гостинице не получить, и останется на все праздники в одиночестве. Будетесть, спать и смотреть телевизор – глупейшие новогодние шоу и глупейшие новогодниефильмы, давно выученные наизусть от первого до последнего слова, – растолстеет,обозлится, а на подбородке непременно вылезет прыщ, с которым она промается дофевраля!.. В этом году ей хотелось нарушить традицию отмечать Новый год всейсемьей на даче.

Лиза завела свою машину, косясь на пришлый «Вог» неподалеку,вышвырнула из-под каблука снеговую автомобильную щеточку, купленную третьегодня в «салоне», и побежала открывать ворота.

Ничего, может, все и обойдется. Наркоманы и алкаши не ездятна «Borax». Они валяются под заборами и спят на автобусных остановках. Онивсегда так делают.

Ворота с тихим и приятным шорохом поехали вверх, зимний,очень яркий свет хлынул в гараж, и электричество побежденно померкло ирастворилось в снеговом сиянии. Лиза зажмурилась и вздохнула радостно. Ей оченьнравилась зима, причем именно та, которая не нравилась никому, – декабрь, самыйтемный и мрачный, задыхающийся в автомобильных пробках, разукрашенный елочками,лампочками и гирляндочками, отягощенный толпой, мечущейся в поисках подарков, скоричневой дорожной хлябью, выхлестывающейся на тротуары, и истерическимпредчувствием долгожданного и продолжительного веселья.

Лиза все это очень любила.

Она уже выехала из гаража на дорогу и поправляла зеркалозаднего вида, в котором отражались пустынный переулок и длинный забор, когдазазвонил телефон.

– Елизавета Юрьевна, это Мила. Доброе утро. Так звали еесекретаршу.

– Привет.

– Во сколько вас ждать?

Лиза осторожно сдала назад, стараясь не угодить в сугроб, имельком глянула на едва видный из-за стены деревьев соседский дом – такой женеподвижный и молчаливый, как обычно. Никаких признаков жизни.

– А что такое, Мила?

Никаких дел на утро не было запланировано, Лиза знала этоточно, именно поэтому и опаздывала всласть, что редко себе позволяла.

– Заказчики звонили, хотели подъехать.

– Какие именно заказчики? У нас их два десятка.

– Медицинские.

Это было неожиданно. Лиза поправила наушник мобильноготелефона. «Медицинский» заказчик, крупная фармацевтическая фирма, появиласьнедавно, и Лиза очень гордилась собой. Заполучить их было непросто, а оназаполучила.

Что могло случиться, зачем им понадобилось приезжать, да ещетак срочно?..

– А кто именно звонил?

– Альфред Миклухин.

Вот такое имечко у главного рекламщика фармацевтическойфирмы. В конторе его моментально переименовали в Миклухо-Маклая, или просто вМаклая – а как еще его можно было переименовать?!

– Мил, что он сказал? Только точно!

Мила тихонько вздохнула на том конце провода.

Елизавета Юрьевна была сложным начальником. Секретарши у нееменялись постоянно, и Мила пока продержалась дольше всех, почти четыре месяца.

– Он сказал, что хотел бы лично с вами обсудить рекламнуюконцепцию препарата. Он только вчера получил наши разработки и…

– Как вчера?! – вскрикнула Лиза. – Мы все отправляли неделюназад! Да или нет, Мила?!

Машина, словно чувствуя ее раздражение, недовольноплюхнулась рылом в какую-то яму, двигатель наддал и заревел.

– Мила?!

Но секретарша не испугалась. Вот в чем она была уверенасовершенно точно, так это в том, что план рекламной кампании отправлен«Миклухо-Маклаю» именно неделю назад.

– Елизавета Юрьевна, я отправила курьера восьмого числа, уменя записано. Он приехал и привез расписку, что заказчики план получили. Все впорядке.

– Если бы все было в порядке, – отчеканила Лиза, – АльфредГеоргиевич не стал бы звонить. Хорошо, я сейчас приеду и во всем разберусьсама, раз уж вы не можете!

– Елизавета Юрьевна…

– Все, Мила. Я скоро буду.

И, очень раздраженная, Лиза нажала «отбой».

Никто и ничего без нее сделать толком не может! Всем всеприходится повторять по сто раз – и все равно никто и ничего не понимает, непомнит и поминутно ошибается! Господи, ну почему все подчиненные без исключениятакие тупицы и лентяи!

Игорь всегда повторяет, что с людьми невозможно работать! Сжелезными чушками гораздо легче.

Однако железные чушки не умеют писать рекламные программы!

Лиза притормозила перед выездом на шоссе, глянула в зеркалои нажала на газ. Какой-то идиот засигналил, и она энергично посигналила вответ. Подумаешь, она ему мешает! Он ей мешает тоже!

Телефон опять зазвонил, и Лиза нажала кнопку.

– Да!

– Опаздывать изволишь?

Лиза улыбнулась. Игорь редко звонил ей по утрам, и каждыйраз это было небольшое событие.

– Ну что? Проспала?

Она не проспала, она еще вечером решила, что непременноопоздает. Ей очень нравилось утро – сборы на работу, когда можно позволить себерасслабиться и никуда не спешить. Ванна с лавандовым маслом, бодрое и теплоегудение фена, кофе в маленькой турке, рыжий апельсин с толстой шкуркой,пахнущий на всю кухню зимним праздничным запахом, ноги в толстых носках, инекоторое время можно не думать о том, что их все-таки придется засунуть востроносые ботинки на высоченных, неудобных, тоненьких каблуках!

Она не проспала, она никогда не просыпала, но в такойвозможности было что-то, показавшееся ей чрезвычайно сибаритским и оченьженским, и она призналась, что проспала.