Мы прорвемся, мой король.

Во второй половине дня приехал Альфред Миклухин, молодой,красивый, с портфелем «Тексьер», который он ставил так, чтобы время от временив процессе разговора поглядывать на него. Портфель придавал ему значимости иуверенности в себе.

Лиза отлично помнила, как в первый день знакомства он решилнаучить ее правильно работать и долго объяснял, как именно ей следуетотноситься к его персоне, как его уважать и ценить. Хотя бы за то, что он, вотличие от Лизы, учился в Йельском университете, а степень получал в Сорбонне.

– Молодой человек, – сказала тогда Лиза, – если вы незнаете, то я вам сообщаю, что весь бизнес строится только на личных отношениях.Все остальное вторично – даже ваш профессионализм. Будь вы хоть сто разпрофессионал, но если мне с вами неприятно общаться, скорее всего никакогосотрудничества у нас не выйдет. Это, по-моему, самое большое заблуждение извсех, какие только могут быть. Никто не станет работать с неподходящимчеловеком, даже если он семи пядей во лбу. Ну как? Попробуем любить и уважатьдруг друга или расстанемся?

Альфред присмирел, и с тех пор все у них шло гладко.

Он проникся к ней уважением, а она перестала читать емулекции о природе отношений в бизнесе. Теперь они с подчеркнутым вниманиемотносились друг к другу, отзывались на каждый звонок и «выезжали» друг к другупо первому зову.

Альфред сделал несколько корректных замечаний по программе,которую готовили Лизины сотрудники. Лиза некоторые замечания приняла, анекоторые отвергла, тоже очень корректно.

Потом он внезапно пригласил ее на ужин, очевидно, повинуясьнекоему всплеску добрых чувств, произошедшему на почве обсуждения программы.Лиза отказалась, пообещав, что в «следующий раз» непременно и с удовольствием.

Этот самый «следующий раз» был сродни «дружбе». Альфредвполне удовлетворился ожиданием «следующего раза», а Лиза твердо знала, чтоникакого такого раза не будет.

Потом она позвонила сестре, получила от нее порциюруководящих указаний – сестра, несмотря на то, что была младше на целых полторагода, все равно руководящую и направляющую роль всегда брала на себя. Еще ониобсудили, что подарить родителям на Новый год, какой именно торт они станутпечь и где бы взять мужчину, который под елочку положил бы бриллиантовое кольеи билеты первого класса до Парижа. Можно и до Рио-де-Жанейро.

В самом конце дня Лиза неожиданно вспомнила, что Игорь так ине позвонил и на обед они никуда не сходили – а это было бы так здорово, таккрасиво, как в телевизоре! Он и она обедают вместе, улучив минутку средибесконечной череды дел, и два портфеля на полу стоят, привалившись друг к другукожаными щеками, а они перешептываются над тарелками с салатом и вазочками сжеле, молодые, успешные, состоявшиеся всем на зависть!

Подумав, Лиза позвонила ему на мобильный, но он трубку невзял, и она огорчилась немного.

До дома она добиралась долго – снег шел целый день,расчистили, как водится, только одну полосу, и все машины тупо стояли в этойсамой полосе, как в очереди. Лиза тоже стояла в очереди, подпевала приемнику,постукивала по рулю, а потом принялась кусать заусенцы – привычка, за которуюее все время ругала сестра Дунька, но невозможно, невозможно было уже подпеватьприемнику, злиться и ничего не делать!

Она приехала в Рощино, злая и голодная, с обкусанныминогтями, затормозила у ворот и сильно перепугалась, когда увидела громаднуючерную тень, которая двигалась по белой гаражной стене.

Лиза, как любой столичный житель, мгновенно впадала впанику. Эта самая паника – плата за жизнь в русском мегаполисе – все времяподстерегала рядом. Любое отклонение от привычного казалось Лизе, и онаподозревала, что не только ей, фатальным и страшным. Что на этот раз?.. Взрыв,удушающий газ, захват заложников?.. И неужели сейчас… в меня? Неужели непронесло?

Несколько секунд Лиза всерьез раздумывала, не сдать ли ейназад, не вернуться ли в Москву – кто-то сегодня уже говорил ей про Москву! Ну,почему, почему она не осталась?!

Рука сама потянулась к рычагу, пальцы впились в него, каккогти, она метнула взгляд в зеркало, чтобы понять, свободен ли путь, и ногаприготовилась давить на газ, когда темная туша вошла в освещенное пятно иоказалась…

Черт побери все на свете!..

Лиза дернула ремень, рванула, откинула его и выскочила измашины.

– Что вам здесь надо?! – А?

– Что вам здесь надо, я спрашиваю?! Почему вы здесь ходите?

– А… где мне ходить?

– Убирайтесь от моего забора. Немедленно!

– Я бы с удовольствием, но это и мой забор тоже.

– Как?

Он издали посмотрел на нее, словно прикинул что-то.

– Я ваш сосед. Меня зовут Дмитрий Белоключевский. А вас?

Какое-то смутное воспоминание мелькнуло у нее в голове,связанное с буквами этой сложной фамилии. Откуда-то она ее слышала или давнознала, но откуда и как она могла ее знать?

– Меня зовут Лиза Арсеньева. То есть Елизавета Юрьевна.

– Я должен звать вас по имени-отчеству?

– Вы должны сказать мне, что вы тут делаете!

Он шумно вздохнул и полез в карман своей колом стоявшейдохи. Позади Лизы работал двигатель – урчал успокаивающим, цивилизованнымзвуком, как человеческий голос в грозу.

В крайнем случае она немедленно кинется в машину, запрет вседвери и уедет.

Спасется.

– Я чищу снег, – сказал он. – Завтра вы не сможете выехать,если сейчас не почистить.

– Я не поняла, – язвительно произнесла Лиза после некоторойпаузы. – Вы обо мне заботитесь, что ли?

Он пожал плечами – почти незаметным под дохой движением.Сигарета тлела в его пальцах, и снег летел с черного неба.

Когда Лиза была маленькой, она часто думала, как это такполучается, что с такого черного неба летит такой белый снег. Этого не можетбыть. Ошибка какая-то.

– Извините, – пробормотал сосед, повернулся к ней спиной,бросил окурок и зашаркал по снегу лопатой.

Глупо и невозможно говорить что-то мужчине, который,согнувшись, кидает снег, и Лиза просто пошевелила губами, словно продолжаяненужный спор, и стала шарить по карманам в поисках брелка, открывающеговорота.

Она шарила долго и сердилась на себя, на этот скрежещущийзвук и на согнутую спину в черной дохе, а потом сообразила, что ключи осталисьв зажигании, значит, и брелок там же. В зажигании то есть.

Она заехала в гараж, погасила фары и вылезла из машины. Онаникогда не запирала ее, оставляя в гараже, такая у нее была «разгильдяйскаяпривычка», как говорил Игорь. Привычка осталась с давних времен, когда отецоднажды запер в машине кошку Машу. Маша забралась на теплое сиденье поспать, аотец не заметил. Дело было летом, машина стояла на солнышке, и до самого вечеравсе время от времени рассеянно говорили друг другу, что надо бы посмотреть, гдеэто кошка так орет. Потом догадались, Машу извлекли почти угоревшую и долгооткачивали, поливали водой, отчего она стала похожа на мокрого крысеныша, иутешали и извинялись. С тех самых пор Лиза машину и не запирала.