исполняются, чудеса там всякие свершаются, надо лишь возле ёлки в хоровод встать.

— И чё, прям сбываются?

— Не знаю, но нужно мне попасть туда… Понимаешь, не идёт Марья Моревна замуж… Как только не звал.

— Укради другую и проблем не будет, — хмыкнула Баба-Яга, — впервой, что ли?

— Что ты! Мне Марьюшка нужна, покой потерял с тех пор, как похитил…

— Ну ты старый совсем размяк, скоро в простоквашу превратишься… Оно тебе надо?

— Так поможешь? — перебил Кощей.

— Помогу… Приглашения уже разносят… так? Так! Ты иди к Ивану-царевичу, пришлые у него в замке остановились, а я пойду к Василисе. Как дела сладишь, возвращайся сюда.

На том и решили.

3 глава

Вышел Кощей из избушки на курьих ножках, пройтись решил, полюбоваться снежным лесом. Будет, о чём с Марьей поговорить. Она зиму любит.

Видит, навстречу ему зверь невиданный идёт и что-то в мешочек кладёт. Насупился, навострил уши. Подошёл к нему.

— Ты кто? — удивлённо спросил Кощей, уставившись на лохматое существо в рубахе и штатных. — Не видел раньше в наших краях?

— Шуршик — я! Помощник Деда Мороза, — ответил лесной домовёнок, прыгая с ноги на ногу.

"Помощник, говоришь! Так-с, так-с! Вот так подвезло же… У него должно быть приглашение," — подумал Кощей, лукаво ухмыльнувшись, спросил:

— А что ты тут делаешь, заблудился? Дорогу показать могу.

— А вот и нет, — задорным голосом ответил Шуршик, — хожу-брожу, собираю разбросанные и недодуманные мысли по лесу, в мешочек холщовый кладу…

— Зачем? — на лице Кощея застыл страх, а вдруг прознает о его думках, и тогда всё пропало.

— Дед Мороз желает знать, кому приглашение давать, а кому нет… Впервые в ваших краях, боится ошибиться. А вечером достану из мешочка все мысли, отсортирую, добрые в одну кучку, злые в другую, а затем обдумывать стану над брошенными идеями. Сложнее всего над тёмными работать. Исправить их надобно, а ночью вернуть владельцу, чтобы уже не думал о плохом.

"Хитёр Дед Мороз, ой как хитёр! На меня похож. Только вот, отчего-то на празднование не позвал?! Не обманешь его с таким-то помощником, не обведёшь вокруг пальца. Надобно действовать быстро… а то поздно будет."

— И приглашение имеется?

— А как же! Ежели вижу, что добрый человек навстречу идёт, на празднование зову…

— А как же ты его видишь? У него, что на лбу написано "добрый человек"? — усмехнулся Кощей странной усмешкой.

Шуршик поднял на незнакомца большие круглые глаза, вглядывался долго, пристально, что-то во взгляде заинтересовало. Косенко улыбнулся, но не глазами, а уголком рта, спросил:

— Ах вон, оно что! На празднование желаешь попасть, а приглашение не получил… А давай так. Дам тебе, если попрыгаешь на одной ноге сто раз.

Кощей нахмурил брови, поглядел под ноги, почесал подбородок, задумался, после молвил:

— А, как же я прыгать-то буду, снега по колено? — от одной только мысли, что увидят, прыгающего на одной ноге, дурно сделалось. Смеху не оберёшься. "Холодцом" обзывать будут.

— Тогда спой песню, задорную, праздничную… — предложил Шуршик, переминаясь с ноги на ногу.

Пуще прежнего задумался чародей. Долго перебирал в голове мысли, но, как оказалось, ни одной песни не знает.

— Я… это, петь не умею. Голоса нет, — издал Кощей звук больше похожий на скрип, несмазанной телеге, нежели на песню.

— И впрямь нет, — рассмеялся лесной домовёнок, закрывая уши мохнатыми лапами. — Ну, тогда расскажи, какое доброе дело сладил за год.

Кощей тяжело вздохнул: "Смеяться надо мной вздумал? Иль не ведает кто перед ним стоит? — Прищурился, такая злость обуяла, а отчего и сам не понял. — Не виноват же домовёнок, что на его пути злой чародей повстречался. Только вечером узнает, когда вытащит мысли из мешочка, что путник, не ведает, что такое "доброе дело". Но, это же не повод надо мной насмехаться? Проучить надобно, за потеху."

— Нет у меня добрых дел, иди, куда шёл… — злостно ответил Кощей и, не попрощавшись, направился к Ивану-царевичу. "Ему-то наверняка приглашение первому принесли," — А у самого внутри что-то так мучительно сжалось, аж плакать захотелось от обиды и досады, а, может ещё отчего-то.

Шуршик, с грустью посмотрел вслед, покачал головой, хлопнул в ладоши и тотчас же исчез.

Кощей обернулся чёрным вороном, полетел во дворец, уселся на крышу белокаменных палат, стал подслушивать. Прознал, что Иван-царевич на волшебных санях, запряжённых тройкой белогривых коней, умчался с Дедом Морозом за ёлкой в лес, а Елена Прекрасная, со Снегурочкой и Вихроней — учеником волшебника, красоту наводили в тронном зале. Лучшего момента не найти. Полетел к печной трубе, дым слабый валил. Сиганул вниз, да прямо в хоромах царевича оказался. Принял обычный облик, осмотрелся. Пространство не велико. Оно и понятно, более пяти человек в этой горнице не бывало. Небольшое окно занавешено плотной занавесью. В углу подымалась до самого потолка печь, расписанная крупными узорами, по центру стояла широкая кровать из красного дуба с балдахином. Прошёл в смежную с опочивальней горницу. В углу стоял массивный стол, вдоль стен тянулись скамьи, да громоздились огромные сундуки с железными петлями: служили для хранения царского имущества. Огляделся. На столе лежало заветное приглашение. Дрожащими руками, Кощей взял конверт. Вдруг за дверью послышались голоса. Обернулся в ворона, подхватил конверт клювом, да тем же путём поспешил удалиться.

4 глава

Залезла Баба-Яга в ступу, закряхтела: "О-ох, стара я стала, кости ломят, жилы тянут, спину не выгнуть. Молодость, куда ж ты ушла? Вот найти бы тебя, да воротить! Отшлёпать хорошенько, чтобы не уходила… Столько бы делов наделали! Пора встряхнуть стариной. А то совсем чувствую зачахну!"

Прочитала заклинание, погладила по деревянной стенке, точно кота приласкала, молвила:

— Летим-ка милая к Василисе, к дочери водяного царя, владыке морских вод. Вот только не чаи пить будем, а дело делать… лихое. Скажу по секрету, приглашение выкрасть надобно. Ничего страшного, с неё не убудет! В другой раз сходит. А у меня годы в спину дышат, хоть разок на новогоднюю ёлку сходить. А-то жизнь прожила, а что за веселье такое не ведаю.

Летит Баба-Яга, а навстречу ей зверь невиданный: огромный, белый, с ведром на голове. Еле успела заклинание произнести, да влево увернуться. Заскрипела ступа, издала недовольный стон, едва старуху не опрокинула. Погладила её Баба-Яга, приласкала, та и успокоилась.

Снеговик Ведёркин резко повернул вправо, сошёл с лыжни, да прямиком в дерево угодил. Морковка, что служила носом, сломалась пополам, а ведро слетело. Над головой засверкали искры.

— Ты, что полоумный? С глазами поссорился? — заверещала Баба-Яга, размахивая пестом.

— Простите, уважаемая старушка…