К нему туг же устремился охранник, а женщина отошла всторону и оказалась поблизости от Петра Степановича.

– Что-то мне сегодня не везет, – задумчиво сказалаона, глядя, как кружится шарик.

– Рискнем еще раз на нечет? – неожиданно для себяпредложил Петр Степанович.

Она оглянулась и улыбнулась ему легко и дружелюбно. Онипоставили на нечет и проиграли. Но нисколько от этого не огорчились – не везет,так не везет!

– Что ж, – дама посмотрела на часы в зале, –пожалуй, мне пора. Обычно я люблю смотреть на здешнюю публику, – пояснилаона, – но сегодня что-то не хочется.

– Разве вы не хотите отыграться? – на всякийслучай спросил Петр Степанович.

– Я никогда не отыгрываюсь, – получил он тотответ, которого и ожидал, – это очень вредная привычка – отыгрываться.

– Согласен с вами. – Петр Степанович наклонилголову. – И… вы позволите предложить вам коктейль?

– С удовольствием! – Снова в ее улыбке не было итени женского кокетства, а просто открытое дружелюбие. – Здесь так жарко,нужно немного отдохнуть перед тем, как садиться за руль.

В баре было тихо и полутемно. Петру Степановичу понравилось,что его спутница не стала брать всякую сладенькую дамскую дребедень типа«Пинакалады», а попросила «Манхеттен».

– Я позволяю себе только один, – заметилаона, – не люблю садиться за руль в подпитии.

Они познакомились, женщина сказала, что ее зовут Анна, чтоона часто бывает в Петербурге по делам и вообще любит этот город.

Она взяла бокал с коктейлем правой рукой, и Петр Степановичзаметил узкий ободок обручального кольца. Ему понравилось, что она нерасспрашивает его о работе и вообще о жизни, понравилось и то, что сама нерассказывает о себе никаких подробностей.

Она только упомянула вскользь, что очень много бывает заграницей, и Шумелов окончательно утвердился во мнении, что муж Анны богатыйчеловек.

– Вот теперь мне точно пора. – Она легко играциозно поднялась из-за столика.

Петр Степанович расплатился и поспешил за ней.

– Удивительно приятный октябрь, – заметила Анна,накидывая пальто, – обычно я зиму стараюсь проводить в теплых краях,потому что терпеть не могу холода и снега, а лед предпочитаю видеть только встакане с виски, но в этот сезон так не хочется уезжать…

Они вышли на площадку перед казино.

Деревья вокруг были покрыты светящимися лампочками, фонариозаряли площадку причудливым мягким светом. На крыше блестела и переливаласьразноцветными огнями надпись «Казино Какаду», и светился силуэт огромногояркого попугая с хохолком на затылке. У Анны оказалась черная двухместная«ауди» с откидным замшевым верхом.

Он вдруг вспомнил, что так и не спросил, как часто онабывает в казино, и неожиданно для самого себя забеспокоился.

Анна открыла дверцу, села и помахала ему рукой. ПетрСтепанович мгновенно взмолился, чтобы ее машина сломалась. Мотор завелся, нотут же заглох. Анна попробовала снова и нахмурилась. Мотор поработал немного иопять заглох. Петр Степанович наклонился к открывающемуся окну.

– Какая-то неприятность с машиной, – расстроенносказала Анна, – не могу тронуться с места.

– Могу я вас подвезти? – предложил ПетрСтепанович.

– Это было бы очень любезно с вашей стороны, –обрадовалась Анна, – а машину я заберу завтра.

Он распахнул перед ней дверцу своего солидного «мерседеса».Анна дала адрес небольшого частного отеля на набережной Мойки. «Мерседес»понесся по темным безлюдным улицам.

Аккуратный двухэтажный особнячок начала девятнадцатого векастоял чуть в глубине от Мойки. Петр Степанович вышел из машины и открыл дамедверцу.

– Благодарю вас. – Она приблизила свое лицо, и нанего пахнуло пряным ароматом ее духов. – Я буду в «Какаду» в следующуюпятницу, поиграем… – Она тихо засмеялась и провела ухоженной рукой поворотнику его кашемирового пальто.

– Буду ждать, – хрипло сказал он и прикрыл ее рукусвоей.

Он хотел поцеловать эту очаровательную ручку, но онакаким-то образом выскользнула из его руки. Анна отвернулась и нажала на золотистуюкнопку звонка.

Через некоторое время заспанный портье открыл дверь, и Аннаскрылась в темном холле.

Петр Степанович сел в машину, но не спешил уезжать."Ему хотелось посмотреть, где зажгутся ее окна. Просидев так некотороевремя и не дождавшись ничего, он рассердился на себя за легкомыслие и тронулмашину с места.

Женщина, представившаяся ему как Анна, посидев некотороевремя в темном холле, встала и прошла через служебный коридор к черному ходу.Заспанный портье, с которым все было условлено заранее, открыл ей дверь испрятал в карман приятно шуршащие бумажки. У самого входа стояла неприметная«восьмерка», в темноте непонятно было – серая или зеленая. Водитель, не выходяиз машины, открыл даме дверцу.

– Ну как дела, Лола? – спросил он. – Все впорядке?

– Как и всегда, когда за дело берусь я. – Поголосу было слышно, что женщина улыбается.

– Выиграла хоть что-нибудь? – тоже улыбнулся он.

– Все продула, – огорченно сообщила она, –очевидно, сегодня неудачный день…

Леня Марков, известный в узких кругах любителей элегантногоизъятия денег под незамысловатой кличкой Маркиз, включил прослушивающееустройство, связанное с «жучками», которые его давняя и проверенная партнершапо психологическому бизнесу Лола закрепила на воротнике кашемирового пальтоПетра Степановича Шумелова и под сиденьем его «мерседеса». «Жучки» работалиисправно, и в течение двадцати минут Леня слушал музыку, которую передаваларадиостанция «Европа-плюс», и негромкое урчание мощного мотора шумеловского«мерседеса».

Наконец мотор затих, а вслед за ним замолчала иавтомагнитола. Мягко хлопнула дверца машины, и «жучок» под сиденьем доследующего утра выбыл из игры. Впрочем, и второй «жучок», закрепленный подворотником кашемирового пальто, передав скрип поворачиваемого в замке ключа инегромкий стук закрывшейся двери, тоже затих:

Шумелов повесил пальто в прихожей и, стараясь не шуметь,прошел в спальню к своей законной жене Ольге Андреевне, с которой его связывалипочти тридцать лет совместной жизни. Маркиз не услышал ни цокота когтей вприхожей, ни радостного повизгивания, потому что Арчибальд, раскормленныйанглийский бульдог, любимец Ольги Андреевны, крепко спал в спальне наспециальном матрасике и не вышел в прихожую встретить хозяина.

Шумелов был хорошим семьянином. Он не разделял общую любовьгородского руководства к буйным попойкам, к баням с девочками, да и вообщепочти не пил. Некоторые коллеги посмеивались над ним.