– Ты зануда, – засмеялся Юрик, кивнул нам напрощание и направился к коридору, который вел за кулисы.

– Лоботряс, – пожала плечами Сонька.

– Я и не знала, что у тебя есть двоюродный брат, –заметила я.

– Его отец – брат моего папаши, предки Юркиныразвелись, так что мы встречались не очень часто, хотя последнее время почтидружим. Он вообще-то неплохой парень, правда, картины у него скверные, ни фигане поймешь. Я приставать стала, что там к чему, а он отвечает: «Это моивпечатления». По-моему, он сам толком не знает, что пишет. Нет бы пейзажирисовать, речка там, лес… тут хоть видно: хорошо нарисовано или плохо. А Юрканамалюет кругов да квадратов, вот и думай, дурака он валяет или правда гений.Чувствуешь себя идиоткой, ей-богу. Ты куда? – встрепенулась Сонька,заметив, что я поднимаюсь.

– В туалет, – ответила я и направилась в тот самыйкоридор, где недавно скрылся Юра.

Двигалась я не торопясь, жалея, что поддалась на уговорыподруги и пришла сюда. Отец обещал вернуться с работы пораньше, могли бы сейчаспить чай на веранде и любоваться звездами, это куда приятнее, чем сидеть здесьс неясной целью. Я поравнялась с чуть приоткрытой дверью без таблички иуслышала женский голос:

– На твоем месте я бы не стала терять времени.

– Чего ты хочешь? – грубо осведомился мужчина.

Говоривших я не видела, зато слышала довольно хорошо.

– Того же, что и ты, дорогой. Решить проблему раз инавсегда.

Тут скрипнула соседняя дверь, и в коридоре появился мужчина,голоса рядом мгновенно стихли, а я прибавила шаг, заметив на лице незнакомца,шедшего мне навстречу, ту самую ухмылку, за которой, как правило, следуетпредложение познакомиться. В общем, я юркнула в дамскую комнату и в ожидании,когда освободится единственная кабинка, принялась разглядывать себя в зеркале.Из кабинки появилась девушка, окинула меня неприязненным взглядом и стала мытьруки, а я попыталась отгадать, чем ей не угодила. Выходя из туалета, я едва нестолкнулась с высокой женщиной в вечернем платье. Ее длинные темные волосы былисобраны в замысловатую прическу, женщина оказалась очень красивой, но красотаее настораживала. Женщины с таким взглядом на счет «один» разбивают мужскиесердца, на счет «два» – превращают сильный пол в домашних собачек с тапками взубах, а на счет «три» – выбрасывают их из своей жизни пинком под зад. В общем,выглядела она заправской стервой неопределенного возраста и с шальнымиденьгами. Я чуть притормозила, пропуская ее, дама взглянула на меня безинтереса и вдруг нахмурилась, а я вздохнула: сегодня не мой день. Отведявзгляд, я поспешила дальше, но обернулась и убедилась, что женщина все ещестоит в дверях, наблюдая за мной. Она криво усмехнулась и наконец-то исчезла задверью, а я вернулась в зал, где Сонька лениво жевала, с тоской поглядывая насцену. Длинноухих зайцев сменили девушки в мужских рубашках, перетянутыхшироким ремнем, и в шляпах. Танцевали они, кстати, очень неплохо и были принятыпубликой на «ура». Я как раз устраивалась на своем стуле, когда в залепоявились новые посетители. Впереди шла девушка с ярко-рыжими волосами,мужчина, шедший чуть сзади нее, повернулся, и я досадливо чертыхнулась. Видетьего здесь, впрочем, как и в любом другом месте, в мои планы не входило. Видимо,прочитать мои мысли Соньке труда не составило. Проследив мой взгляд, она шепнула:

– Илья с новой подружкой. Говорят, он их меняет чаще,чем носки. Слушай, вы так и не помирились? – перегнувшись ко мне, спросилаСонька, хотя могла бы сообразить, что данная тема у меня отклика не найдет.

– Мы с ним не ругались, – отрезала я.

– Чего ты тогда на него взъелась?

– Есть причина.

– Глупость это, а не причина.

– Ты не могла бы заткнуться? – вежливоосведомилась я. Сонька вновь перешла на шепот:

– Ой, он сюда идет.

Так и есть, Илья неторопливо приближался к нам, устроив своюдевушку за столиком неподалеку. Я помнила его веселым, озорным мальчишкой, скоторым запросто пошла бы в разведку, настолько была уверена в его дружбе,правда, несколько лет назад свои взгляды мне пришлось пересмотреть. В юности онслыл шпаной, хотя особых грехов за ним не водилось, так, всякие глупости: топодерется с кем-нибудь за правое дело, то на спор пройдется по карнизу, квозмущению старушек и недовольству участкового. Когда-то меня его бесшабашностьвосхищала, а упрямство, с которым он отстаивал собственное мнение, вызывалоуважение. Теперь ни от того, ни от другого следа не осталось.

– Добрый вечер, – произнес он со слегказаискивающей интонацией, косясь на меня. Я отвернулась, а Сонька запела:

– Привет, Илья. Решил отдохнуть?

– Да. Говорят, здесь какая-то ясновидящая… – Онвновь перевел взгляд на меня. – Любопытно посмотреть…

– Нам тоже, – кивнула Сонька. – Но сегоднязвезды не на месте, и ее выход задерживается. Мы уже ждать замучились.

Илья кивнул и вдруг спросил:

– Как твои дела, Аня?

– Катись, – не поворачивая головы, ответила я.Сонька замерла, жалобно глядя на Илью, тот опустил голову, вроде бы размышляя.

– Аня, я… – начал он со вздохом, а я повторила:

– Катись.

Он развернулся и отправился восвояси.

– Ты чего, с ума сошла? – заныла Сонька. –Человек подошел поздороваться. В конце концов… слушай, ты мне скажешь, что увас произошло?

– Нет.

– Почему? – растерялась она.

– Потому что тебя это не касается.

– Ну и характер, – покачала она головой. –Как только я тебя терплю. Илья хороший парень, ты сама не раз говорила…

– Заткнись.

– Свинья, – обиделась Сонька, но тут на сценепоявился тип во фраке и вторично объявил:

– А сейчас, дамы и господа, великолепная Эсмеральда.