* * *

Ответ на шифротелеграмму пришел через три дня и ничемАлександра Семеновича не порадовал. Фразы были гладкие, казенные, привычные, ниглазу, ни уму зацепиться не за что. За время отбывания наказания Сауляк ПавелДмитриевич, 1951 года рождения, осужденный в марте 1994 года по статье 206,часть 3 УК РСФСР и приговоренный к двум годам лишения свободы с отбываниемнаказания в колонии общего режима, ничем особенным не выделялся. С«отрицаловкой» не якшался, но и с администрацией не сотрудничал. Добросовестнотрудился в пошивочном цехе, где осужденные создавали непревзойденные творенияпортновского дела – брезентовые рукавицы и палатки. Нарушений режима недопускал, посылок и писем не получал, на свидания к нему никто не приезжал.Вопрос об условно-досрочном освобождении им не ставился, но никаких особыхоснований к этому и не было. Да, дисциплину соблюдал, но признаков того, что оносознал свою вину, раскаялся и искупил ее трудом, не наблюдалось. Замкнут,нелюдим, в контакт ни с осужденными, ни с представителями администрации невступал. Сауляк был арестован 4 февраля 1994 года, соответственно срок лишениясвободы исчислялся с момента заключения под стражу и 3 февраля 1996 годаистекал.

Прочтя этот маловразумительный текст, генерал Коноваловпожал плечами. Он точно знал, что так, как написано, просто не бывает. Не можетнаходящийся в колонии человек спокойно и мирно трудиться и ни с кем неконфликтовать и не контактировать. Либо его должна прикрывать администрация,либо он должен входить в группировку вокруг какого-нибудь лидера, в такназываемую «семью». В любом другом случае конфликты и контакты неизбежны, иСауляк должен был как минимум два-три раза дать в морду кому-нибудь, причем неслегка, а как следует, чтобы от него отстали, и получить за это пятнадцатьсуток штрафного изолятора, а то и все тридцать. Однако в ответе, пришедшем изколонии, было черным по белому написано, что нарушений режима за осужденнымСауляком не числится, а конфликтных отношений с другими осужденными у него нет,и это наводило Александра Семеновича на грустную мысль о том, что либо сотрудникоперчасти, составлявший ответ, ничего не понимает в своей работе, либо тутчто-то нечисто. Пожалуй, Антон Минаев прав, за этим Сауляком нужно присмотреть.

Еще день ушел у Александра Семеновича на то, чтобы решить,какими силами попытаться прикрыть загадочного агента-хулигана. До 3 февраляоставалось семь дней. Не так уж много, чтобы как следует подготовитькомбинацию, а ведь ее еще надо было придумать… И генерал Коновалов позвонилчеловеку, которому, как он считал, он мог доверять полностью. Он позвонил вУправление уголовного розыска ГУВД Москвы, начальнику отдела по борьбе стяжкими насильственными преступлениями полковнику Виктору Гордееву.

* * *

Настя Каменская давно уже не мерзла так отчаянно, как в этузиму. В течение нескольких предыдущих лет температура в зимние месяцы крутиласьвокруг нуля, под ногами постоянно было сыро и слякотно, сапоги протекали, афорточки в помещениях можно было держать открытыми круглые сутки. В этом годуприрода опомнилась и решила показать, что такое зима, чтобы народ не забывал.

По утрам Насте было холодно вылезать из-под одеяла, и этотолько добавляло ей страданий, потому что вообще утренний подъем был для неемероприятием трагическим, особенно если за окном еще было темно. Вскочив спостели, она бежала на кухню, зажигала газ во всех четырех конфорках, послечего мчалась в ванную и становилась минут на десять-пятнадцать под горячий душ,ожидая, когда организм соизволит проснуться, а в кухне станет тепло. Каждыйдень, стоя под обжигающими струями воды, она думала об одном и том же: «За чтомне это? Почему я должна так мучиться? Я так хочу лечь, у меня закрываютсяглаза, у меня подгибаются ноги, я ничего не соображаю, у меня кружится голова.Я не могу вставать в половине седьмого, я не могу, я не могу!» Но точно так жекаждый день она выходила из ванной, наливала себе чашку крепкого кофе и стаканледяного сока, и уже через четверть часа жизнь казалась ей вполне сносной, анедавние горестные причитания – глупыми и пустыми. Самыми тяжелыми были первыеминуты после подъема, и нужна была недюжинная сила воли, чтобы их пережить и несломаться. Почему Настя Каменская была так устроена, никто не знал, но всепривыкли, в том числе и она сама.

Сегодня она стояла под душем и в соответствии с заведеннымпорядком отчаянно жалела сама себя, когда из-за двери послышался голос мужа:

– Тебе гренки жарить на завтрак?

– Не надо, – ответила она страдальческим голосом.

– А что хочешь? Яичницу?

– Ничего не хочу. Хочу умереть.

– Понятно, – усмехнулся за дверью Алексей. –Значит, гренки. Кончай придуриваться, на кухне уже тропическая жара.

Она выключила воду и сразу почувствовала, как хорошопрогретая ванная начала наполняться холодным воздухом, коварно вползающимиз-под двери. Настя торопливо вытерлась, завернулась в длинный теплый халат иметнулась в сторону кухни, где ее ждало спасительное тепло.

– Везет же некоторым, – с шутливой завистьюпробормотала она, вонзая зубы в сочный кусок поджаренного белого хлеба срасплавленным сыром. – И на работу с утра пораньше бежать не надо, ивстают по утрам как на праздник, без слез и мучений.

– Ага, – подтвердил муж, – везет же некоторым смужьями. Терпеливые, любящие, и встают по утрам, чтобы завтрак женеприготовить, и по магазинам ходят, и с тяжелым характером супруги мирятся.Почему у тебя есть такой муж, а у меня такой жены нет?

– Выбирать не умеешь, – пожала плечами Настя. – Зате пятнадцать лет, что ты меня домогался, ты вполне мог бы подыскать себечто-нибудь получше. Кто ж виноват, что ты уперся рогом – и ни в какую, подавайтебе меня. Между прочим, а ты чего вскочил в такую рань? Ты же вроде бысобирался сегодня дома работать.

– Я и сейчас собираюсь. Тебя, лентяйку, пожалел, встал,чтобы тебе завтрак приготовить.

– Спасибо, солнышко, я ценю, – благодарно улыбнуласьНастя. – Когда вам обещали зарплату выплатить?

– Нам не обещают, нам ее молча не выплачивают, –хмыкнул Алексей. – Как в ноябре не заплатили, так и молчат по сей день. Ачто, у нас намечаются проблемы?

– Еще не знаю, но вполне возможно. Нам тоже за январь незаплатили, но по крайней мере обещают со дня на день. На вчерашний день у нас стобой было триста тысяч в заначке, неделю мы проживем на них, а потом что будемделать?

– Асенька, не забивай ты себе этим голову, – поморщилсяАлексей. – На этой неделе у меня четыре платные лекции, а на следующей –три. Протянем.

– Лешик, но из-за того, что тебе не платят зарплату сноября, мы с тобой прожили твой последний учебник, просто съели его с первой допоследней страницы вместе с введением, заключением и обложкой. Мы с тобойкак-то неправильно живем, у нас нет стратегии, как зарабатывать деньги и как ихтратить. Ты ведь помнишь, мы планировали отложить гонорар за этот учебник нагодовщину свадьбы, чтобы поехать куда-нибудь. Завтра мы проедим твои лекции, ачто мы будем делать послезавтра, если ни тебе, ни мне денег не дадут? Начнемпродавать подарки, которые ты мне дарил?