— Всё в порядке, дон Иларио, — заговорил он на безупречномиспанском языке. — Теперь я даю вам слово, что вы снова сможете ходить на двухногах.

Слабая улыбка мелькнула на измученном лице пациента Блада,озарив его аристократические черты.

— За это чудо, — сказал он, — я должен благодарить Бога ивас.

— Здесь нет никакого чуда — просто хирургия.

— Значит, вы хирург? Это уже само по себе чудо. Вряд ли мнеповерят, если я кому-то расскажу, что меня вылечил капитан Блад.

Капитан, высокий и гибкий, аккуратно спустил рукава своейбатистовой рубашки. Из-под чёрных бровей ярко-голубые глаза, цвет которыхказался особенно удивительным на фоне смуглого, загорелого, ястребиного лица,задумчиво окинули взглядом испанца.

— Врач всегда остаётся врачом, — объяснил он. — А я, как вы,возможно, слышали, раньше был им.

— К счастью для себя, я убедился в этом на собственномопыте. Но какая странная причуда судьбы превратила вас из врача в пирата?

— Мои огорчения начались с того, — улыбнулся капитан Блад, —что я, как и в случае с вами, выполнил свой долг врача, позаботившись о раненомчеловеке, не принимая во внимание то, каким образом он был ранен. Это был одиниз повстанцев, сражавшихся под знамёнами герцога Монмута[4]. А по законам,принятым в христианских странах, человек, оказавший мятежнику медицинскуюпомощь, сам, в свою очередь, становится мятежником. Я был пойман на местепреступления, перевязывая ему рану, и за это был приговорён к смерти. Ноприговор изменили — отнюдь не из милосердия, а потому что на плантацияхтребовались рабы. Вместе с другими несчастными меня перевезли через океан ипродали в рабство на Барбадос[5]. Мне удалось бежать, и с тех пор вместодоктора Блада появился капитан Блад. Но в теле корсара ещё не погиб дух врача,как вы сами могли убедиться, дон Иларио.

— К моему величайшему счастью и глубокой признательности квам. И дух врача продолжает заниматься милосердными поступками, которые однаждыоказались для него пагубными?

— Увы! — Живые глаза капитана изучающе оглядели испанца,заметив румянец, появившийся на его бледных щеках, и странное выражениевзгляда.

— Вы не боитесь, что история может повториться?

— Я вообще ничего не боюсь, — сказал капитан Блад,протягивая руку за своим чёрным, отделанным серебром камзолом. Расправивбрабантские кружевные манжеты, он тряхнул локонами чёрного парика и выпрямился,являя собой воплощение мужества и элегантности, более уместное в галереяхЭскуриала[6], нежели на квартердеке[7] пиратского корабля.

— Теперь отдыхайте. Постарайтесь поспать до восьмисклянок[8]. Хотя никаких признаков жара у вас нет, всё же я предписываю вамполный покой. Когда пробьёт восемь склянок, я вернусь.

Пациент, однако, не намеревался пребывать в состоянииполного покоя.

— Дон Педро… Прежде чем вы уйдёте… Я поставлен в крайненеловкое положение. Будучи столь обязанным вам, я не считаю себя вправе лгать.Я обманывал вас.

На тонких губах Блада мелькнула ироническая улыбка.

— Мне самому тоже немало приходилось обманывать многих.

— Но здесь есть разница. Моя честь восстаёт против этого. —И глядя прямо в глаза капитану, дон Иларио продолжал: — Вы знаете меня толькокак одного из четырёх потерпевших кораблекрушение испанцев, которых вы сняли срифов Сент-Винсента[9] и великодушно обещали высадить в Сан-Доминго[10]. Нодолг велит мне сообщить вам всю правду.

Слова испанца, казалось, забавляли Блада.

— Сомневаюсь, чтобы вы смогли добавить что-либо, неизвестноемне. Вы дон Иларио де Сааведра, назначенный королём Испании новым губернаторомЭспаньолы[11]. До того как шторм потопил ваш корабль, он входил в эскадрумаркиза Риконете, совместно с которым вы намеревались уничтожить проклятогопирата и флибустьера, врага Господа Бога и Испании по имени Питер Блад.

На лице дона Иларио отразилось глубочайшее удивление иизумление.

— Virgin Santissima![12] Вы знаете это?

— С благоразумием, заслуживающим всяческой похвалы, выположили ваш патент в карман, когда ваш корабль пошёл ко дну. С не менеепохвальным благоразумием я обыскал ваш костюм вскоре после того, как принял васна борт. В нашей профессии не приходится быть разборчивым.

Но это простое объяснение ещё более удивило испанца.

— И, несмотря на это, вы не только лечите меня, но и в самомделе везёте в Сан-Доминго! — Выражение его лица внезапно изменилось. — Ага,понимаю. Вы рассчитываете на мою признательность…

— Признательность? — прервал его капитан Блад и рассмеялся.— Это последнее чувство, на которое я стал бы рассчитывать. Я вообще, сеньор,рассчитываю только на себя. Как я уже сказал вам, я ничего не боюсь. Вашаблагодарность относится к врачу, а не к пирату, поэтому на неё не приходитсяособенно надеяться. Не тревожьте себя проблемой выбора между долгом перед вашимкоролём и мной. Я предупреждён, и этого для меня достаточно. Спите спокойно,дон Иларио.

И Блад удалился, оставив испанца окончательно сбитым столку.

Выйдя на шкафут[13], где слонялось без дела несколькодесятков пиратов, он заметил, что небо уже не так чисто и безоблачно, какраньше.

Погода вообще стала неустойчивой после урагана,разразившегося десять дней назад и забросившего дона Иларио с его тремяпопутчиками на скалистый островок, откуда они были взяты на борт «Сан-Фелипе».В результате постоянно сменяющих друг друга штормов и штилей фрегат всё ещёнаходился в двадцати милях от Саоны[14]. Корабль еле-еле полз поярко-фиолетовым, точно смазанным маслом, волнам; паруса его то надувались, топовисали. Видневшиеся невдалеке по правому борту гористые берега Эспаньолысейчас растаяли в туманной дымке.