В трубке послышалось чьё-то сопение.

– Алло?

Наконец, чей-то хрипловатый голос неожиданно произнёс:

– Это священник?

Артемия на секунду взяла оторопь, но он всё же ответил:

– Да, конечно. Настоятель храма, протоиерей Артемий. Слушаю.

Хриплый голос заговорил снова.

– Мне очень нужно с тобой встретиться. Для меня это очень важно, а ты и твоя церковь в накладе не останетесь. Я в состоянии много тебе и твоей церкви…

Возникла пауза. Собеседник явно не мог подобрать нужного слова.

– Не могу вспомнить, как точно… Дать… Принести… Могу много выделить…

– Пожертвовать, – подсказал Артемий.

– Да, точно, – в то же мгновение согласился голос. – Много могу.

Такое лестное предложение, полученное в предобеденное время, Артемий воспринял крайне спокойно. Действительно, радоваться было пока совершенно нечему. Что это за человек? Кто он, откуда?

Разумеется, церковь Христова в любые времена была рада любым пожертвованиям, – «Да не оскудеет рука дающего!». Но пока это был всего лишь голос в телефонной трубке. И так же было понятно, что свою помощь он готов обменять на личную встречу. Или Артемий не совсем правильно его понял?

– Приходи завтра в церковь, там и поговорим, – по-доброму произнёс в трубку священник.

– Мне нужно сегодня, – с лёгким напором донеслось в ответ.

– Сегодня в церкви выходной день. Службы нет. Да мне и своими, домашними делами…

Голос резко оборвал его объяснения, спутав мысли о лежащей на кухонном столе рыбе.

– Это дело очень срочное! Я тебе расскажу, и ты поймёшь, что я не хочу обмануть! Прояви ко мне состраздание!

– Сострадание? – не вынес Артемий коверканья слова и поправил собеседника.

А сам в ту же секунду подумал: «Русский ли он вообще, тот, который сейчас со мной говорит? Что же ему от меня нужно?». Но вслух произносить свои мысли не стал.

– Да, да! Сострадание! Правильно ты сказал, – обрадовался хриплый голос, выдавая какие-то наивные, детские интонации.

– Так, я ведь дома не принимаю, – посерьёзнел Артемий, – я ведь не частный терапевт. Конечно, если крайний, совершенно безвыходный случай…

– Крайний! Безвыходный! – тут же начал твердить голос. – Я всё объясню! Очень надо! Пожертвую много! Не обман!

– С кем я разговариваю? Как зовут-то тебя? – поинтересовался Артемий, останавливая поток уверений.

На другом конце провода воцарилось молчание. Это было достаточно странно. Неужели человек не знает или забыл своё имя?

– Давай я всё-таки приеду? И мы познакомимся, – наконец, произнёс собеседник.

– Ну, хорошо, приезжай, – сдался Артемий, – бог с тобою!

Снова возникла пауза. Голос молчал. Чего-то ждал. Приглашения?

– Сказать тебе адрес? – спросил Артемий.

– Я знаю, знаю, – отозвался незнакомец без каких-либо явных признаков удовлетворения тем, что Артемий согласился на встречу. – Я вечером сегодня приеду. Ты меня жди. Я приеду обязательно. Очень надо.

– Хорошо. Вечером.

Телефонный разговор был завершён, и Артемий с благодарностью небесам подумал, что сможет в спокойной обстановке насладится трапезой, главным блюдом которой должна стать купленная рыба.

До вечера ещё была уйма времени.

Пора было браться за готовку, и Артемий вернулся на кухню, чтобы приступить к сегодняшней поварской миссии. Дома, когда позволяли обстоятельства, он любил сам себе что-нибудь приготовить.

Через некоторое время, отобедав запечённым в фольге карпом, Артемий уселся в старенькое, покрытое таким же не менее старым пледом, кресло и взял в руки книгу. Околонаучный труд Грэма Хэнкока занимал его ум уже около трёх дней. Читать было интересно. Но вместе с этим Артемий прекрасно понимал, какую ересь он брал в руки. Узнай кто-нибудь из руководства епархии, какой литературой он интересуется в свободное от службы время, то, возможно, сразу же встал вопрос о лишении его сана.

Но Артемий не спешил с кем-то делиться мыслями о том, что прочёл. И уж тем более о том, что он думает о прочитанном. Незачем вводить в смущение, подталкивая на инакомыслие. За себя он мог поручиться, а вот чужая душа – потёмки.

Потратив на чтение около двух часов, Артемий заметил, как за это время через окна в комнату успели вползти красно-жёлтые блики садящегося солнца. Он неспешно отложил книгу на подлокотник кресла, поднялся и подошёл к окну. Отодвинув в сторону указательным пальцем тюлевую занавеску, увидел стоявший возле ворот его дома большой чёрный внедорожник. Идеально чистый. Чёрное лакированное покрытие переливалось тёмными тонами, словно оперение огромного ворона. И именно от внедорожника, – Артемий понял это только сейчас, – блики солнечного света падали на его дом. Впечатление создавалось странное. Будто бы машина не отражала, а сама излучала свет. Откуда-то изнутри.

Неожиданно раздался звонок телефонного аппарата.

Артемий оторвал взгляд от внедорожника и, не спеша, подошёл к столу. Медленно поднял трубку.

– Протоиерей Артемий, слушаю.

– Я подъехал, – отозвался голос в телефоне.

– Хорошо, – тут же отреагировал Артемий, ясно понимая, кто ему звонит, кто подъехал. – Твоя машина возле ворот?

– Моя.

– Почему не заходишь? Ты там в ней сидишь? Давно подъехал?

В телефонной трубке возникла тишина. Собеседник, видимо, не ожидал, что на него посыплется сразу столько вопросов.

– Почему-то решил подождать, – наконец, ответил голос.

– Чего? Господи, – Артемий всплеснул свободной рукой, – заходи уже! Ты слышишь? Иду открывать входную дверь.

– Да-да, я понял. Иду.

Артемий положил трубку и так же неспешно направился в прихожую встречать незнакомца.

Когда священнослужитель открыл дверь, то увидел на пороге не просто человека, а целую эпоху, целый пласт времени, канувший в потоке трёх десятилетий. Образ его был явно не из этого времени. Артемий был слегка озадачен, но ни мимикой, ни поведением этого не выдал.

– Здравствуй, – поздоровался первым мужчина с короткой стрижкой, в тёмных очках, в чёрной кожаной куртке, чёрной рубашке, чёрных брюках и надраенных до блеска чёрных туфлях.

Если бы дело происходило где-нибудь на западе, его можно было бы принять за похоронного агента. У нас – это предприниматель 90-х годов. Такой «браток из бригады». И это его «Здравствуй» никак не увязывалось с его обликом.

– И тебе доброго здравия, – ответил Артемий и пригласил жестом гостя в дом. – Милости прошу.

Ни о чём не спрашивая хозяина, тёмная, в прямом и переносном смысле слова, личность прямо в обуви прошагала через прихожую в дом. Артемий мельком глянул на пол, убедившись, что «идеальная» обувь мужчины не оставляет грязных следов. Будто он в домашних тапочках перепорхнул в свою машину, а теперь в дом священника.

Гость остановился посредине комнаты, возле кресла, в котором несколько минут назад Артемий читал книгу. Обернулся лицом к хозяину, продолжая молчать.

– Присаживайся, – указал Артемий на кресло незнакомцу.

– Я лучше на стуле, – ответил тот и присел на стул возле стола. – А ты садись в кресло. Начнём разговор.

Хрипотца в его голосе была