— Шнек, не юродствуй! Да, вилкой! Но не я, это ещё Жерг. Понимаете, — я поочерёдно посмотрел на каждого из присутствовавших: — Если на него попадёт алкоголь, то чешуйка, то с ней можно делать что угодно, резать, гнуть… Стой, Жвалг! — крикнул я, увидев, что Док собирается вылить содержимое своей рюмки на пластину: — Возьми ту, — я кивнул на старпома: — Эту побережём.

Забрав целую пластинку я, некоторое время, крутил её в руках, пока ставшее уж слишком громким пыхтение, щедро приправленное сдержанными, вполголоса, ругательствами, не заставило меня поднять голову.

Шнек явно не подумал, когда засунул палец в дырку и сейчас они с Доком, объединив его знания с силой старпома, пытались высвободить застрявшую в ловушки конечность.

Покачав головой, я протянул эскулапу столовый нож: — Да режьте нафиг, Док! Всё одно он им только в носу ковыряет.

— Может бокорезами лучше, а? Я к Деду сбегаю, — подключился к беседе Жбан: — У него есть подходящие — раз и пальца нет. Он ими болты скусывает — ну что бы концы не торчали, говорит — эстетику портят.

— А не пойти бы вам, уважаемые, — сквозь зубы проворчал Шнек, удерживая зажатый палец другой рукой, в то время как врач пытался, покачивая чешуйку из стороны в сторону, выкрутить его из плена.

— Док? — я кивнул на его рюмку: — Вы про коньяк забыли.

— Анестезия? Так я лучше укол поставлю, вернее будет, — покачал он головой, но тут же спохватился, припомнив мои слова и плеснул немного напитка вокруг отверстия.

— Не, не идёт, — старпом снова подёргал рукой: — Что-то наплёл тебе Жерг, не… — он дёрнулся снова и, к его удивлению, палец легко выскочил из плена, оставив после себя изогнутые края дыры: — Ха! Сработало! — осмотрев палец и не найдя ничего криминального, он немедленно опустошил рюмку Жвалга, пояснив: — Это что бы стресс снять.

За следующие полчаса бутылка коньяка, не самого дешёвого, кстати, была полностью опорожнена. И, к сожалению, не по прямому назначению — то есть внутрь. Каждый из присутствовавших, кроме меня — я уже наигрался, отливал из неё по чуть-чуть на дырявый образец, спеша убедиться, в том, что, до этого бывшая неподатливой поверхность, размякала и позволяла делать с собой что угодно.

Правда Шнек, изрядно наснимавший свой стресс в ходе данных экспериментов, изрядно набрался, так что нашему Доку пришлось сходить к себе за порцией анти-алка, но, в остальном, испытания прошли успешно — несчастный кусок тушки неведомого существа послушно мялся в руках исследователей, протыкался подручными предметами и резался столовыми, и не особо-то и острыми, ножами.

Микстура, которую Жвалг готовил по собственному рецепту, и по глотку, которой он заставил всех нас принять, действовала отрезвляюще во всех смыслах — когда мы добрались до одного из трюмов, переоборудованному под тир, наша компания была уже практически трезвой.

Конечно, до полноценного тира нашему трюму было далеко — мы его делали из подручных материалов, не ставя себе целью добиться такого же комфорта, как в подобных клубных заведениях. Собственно говоря, вся переделка заключалась в том, что у дальней стены появился щит из нескольких слоёв бруса, а на линии огня стоял стол со зрительной трубой и несколько матрацев для любителей пострелять лёжа. От возможных рикошетов предохраняться не стали, решив, что если стрелок настолько косой, что не сможет попасть в щит, размером в несколько квадратных метров, то так ему и надо, ну а что до зрителей… Ну — не свезло… Бывает.

К моему удивлению, тир, внезапно оказался весьма популярным местом среди членов экипажа — свободные от вахты люди предпочитали коротать свободное время за стрельбой и даже вели рейтинговые таблицы соревнуясь как в личном зачёте, так и выступая целыми подразделениями — пилоты против механиков, например.

Лидерство, в личном зачёте, уже вторую неделю, сохранял один из операторов связи — молодой и неприметный парнишка с прозвищем Злобный, или, для быстроты — Злоб. Впечатление злобной личности он не производил, отличаясь на редкость спокойным и даже чрезмерно уравновешенным поведением — правда до тех пор, пока в его руках не оказывалось что-то стреляющее. Вот тогда он преображался по полной — даже лицо, всегда открытое и приветливое, превращалось в какую-то застывшую маску Древнего и, несомненно злобного, Бога. Да и стрелял он — как Бог. Из всего, с любой руки, из любого положения. Где он так научился Злоб не рассказывал, а спрашивать, как вы помните, у нас было не принято, как и про то — по какой причине он оказался в штрафниках. Личное дело так же особо картину не проясняло, имея в соответствующей графе всего одну запись — «пренебрежение ТБ при стрельбах, повлекшее ранение среди ком. состава.». Кого и по какой причине он, скажем так — «ранил», было неясно, ну а расспрашивать я не спешил — всё по той же причине, что и изложил уже выше.

Сейчас здесь было пусто — мы были на Станции и народ предпочитал проводить время вне корабля, тратя своё жалованье, благо хорошо платить мои резервы ещё позволяли, по кабакам и прочим увеселительным заведениям.

Стреляли мы долго — все, кроме меня, всадили по закреплённой на щите пластинке не менее пары обойм, благо чего-чего, а патронов у нас было с избытком. Лично я от стрельбы отказался, полностью доверяя словам Жерга, а вот остальные… Результат их стараний был предсказуем — чешуйка вздрагивала, подпрыгивала в удерживавших её скобах, но держалась, не позволив ни одной пуле пробить, да что там пробить — оставить хотя бы царапину на её поверхности. Рикошетов, которых я, признаюсь, поначалу опасался, тоже не было — все пули, даже с бронебойными сердечниками, которые решил использовать Жвалг, плющились об её поверхность, постепенно формируя небольшой холмик на полу у основания щита — все же стреляли все трое отменно, гораздо лучше меня, что собствственно и было ещё одной причиной, из-за которой я решил воздержаться от стрельбы — мазать у всех на глазах мне не хотелось.

— А что это вы тут делаете? — в наступившей после окончания стрельбы тишине, голос Мрака, нашего старшего артиллериста, так же принимавшего участие в стрелковых соревнованиях и твёрдо удерживавшего второе место в личном зачёте, прозвучал и неожиданно, и громко — особенно на фоне стихшего грохота выстрелов.

— Фуух! — выдохнул вздрогнувший Шнек: — Напугал, блин! Мрак! Нельзя к людям так внезапно подкрадываться! Заикой сделаешь!

— Подкрадываться? Да тут на танке кататься можно было — вы бы не услышали! Так делаете-то — чего?

— Вот, — кивнул я на чешуйку: — Прострелить её хотим.

— И ни как?

Мы дружно покачали головами.

— А бронебойными?

— Пробовали, — кивнул Док: — Плющатся.

— Сердечник плющится?

— Угу.

— Иди ты… Он же…

— Сам иди, — Жвалг махнул рукой к мишени: — Вон валяются. Иди и посмотри.

К мишени наш артиллерист не пошёл, наоборот — он покинул тир, попросив нас обождать несколько минут, после чего резво потрусил из трюма, снова оставив нас одних.