— Совсем не нравится, — честно сообщил я, пятясь назад.

Киллер удивлённо моргнул.

— Нет? — вопросил он с непередаваемой интонацией человека, которому отказала проститутка. После того, как он предложил ей тройной тариф.

— У меня несколько другие предпочтения.

— О. Как неловко получилось...

— Надеюсь, вы меня поймёте.

— Ну...

— Тем более, три секунды давно истекли.

— Мы могли бы начать заново, — с надеждой вскричал киллер.

— Как-нибудь в другой раз, — пообещал я на бегу.

— Я буду ждать...

Донеслось до меня сквозь толпу, но я уже был далеко и отвечать не стал.

Толпа не редела. Я шел сквозь неё, как ледокол сквозь паковый лёд. Над головой весело посверкивал магический шар — не удивлюсь, что это было изделие мага Карбункула; негромко жужжа, он летел то передо мной, то сбоку — освещая для публики, как я понимаю, наиболее выгодный ракурс.

После встречи с коротышкой Алиментом я приободрился. Если остальные охотники похожи на него, то я смогу заболтать их до смерти — уж простите за каламбур.

Неспешной трусцой я миновал квартал, принадлежащий Гильдии Праздников и Оргий, и вступил в квартал Гильдии Пекарей.

В воздухе повис незабываемый запах свежей выпечки. Интересно: увижу я когда-нибудь САМИХ гремлинов? Или так и буду пожинать плоды их... жизнедеятельности, в виде тонн грязной посуды?

Надо как-нибудь проведать Фонци. Кого Папа Борщ назначил посудомойщиком вместо меня?.. Как-то некогда было об этом спрашивать, но надеюсь, он хорошо заботиться о моём трудолюбивом приятеле...

Тьфу ещё раз. Краткое знакомство с Алиментом придало всем метафорам в моей голове совершенно определённый оттенок.

Наверное, какое-то время лучше ВООБЩЕ не пользоваться метафорами.

Во избежание.

Следующий киллер дал о себе знать сокрушительным ударом. И ударь он в спину, как на его месте поступил бы любой нормальный подлый человек, твёрдо решивший лишить жизни ближнего своего, всё было бы в ажуре — для него, не подумайте чего хорошего.

Но он ударил в грудь.

Всё произошло очень быстро, я рассказывать буду дольше. Но обычно так и бывает: вот ты идёшь по улице, бодр и весел, — миг! И ты удивляешься, отчего мостовая вдруг встала вертикально, а из твоего носа течёт какая-то странная красная жидкость...

Итак: Убийца вырос прямо передо мной, как из-под земли. Возможно, так и было — мельком я всё-таки ЗАМЕТИЛ канализационный люк как раз на пути своего следования.

Вот он возник передо мной, с ЗАРАНЕЕ занесённой для смертельного удара рукой...

Я отреагировал, как любой нормальный мужик: рефлекторно врезал ему в ухо.

Убийца рухнул, как скошенная травинка.

А всё не так плохо...

Испытывая небывалый подъём духа, я перешагнул бесчувственное тело, и...

Что-то просвистело мимо головы. Боль была довольно приличная, и в первый миг я решил, что мне оторвало ухо. Но ощупав драгоценный орган слуха, я решил, что всё в порядке. Просто царапина.

Из которой кровь льёт, как из ведра...

Так, где-то у меня был платок.

Иметь при себе носовой платок меня выдрессировала бабушка. Её не колыхали аргументы о том, что это анахронизм и прошлый век. Что "Клинекс" гораздо удобнее, и что на свете давно существует такая штука, как "влажные салфетки".

Бабуля была непреклонна.

Она совала мне в карман чистый, и выглаженный так, что можно порезаться, носовой платок с упорством альпиниста, решившего покорить самую высокую вершину мира.

Каких-нибудь десять лет, и без носового платка я чувствовал себя, словно голый на Красной площади.

Промокая ухо, я чуть не пустил слезу: спустя столько лет и мучений, платок наконец-то пригодился.

Прижав руку с платком к раненому уху, я огляделся.

Не считая многотысячной толпы, жадно впитывающей каждое моё движение, вокруг не было никого.

И тут мимо пролетела ещё одна стрела...

Ну, не то, чтобы совсем мимо. Она воткнулась мне в рукав — ровно на миллиметр от кожи. Я чувствовал холод наконечника, его остриё прошло насквозь и вылезло с другой стороны куртки.

Я ещё раз оглядел толпу... Голодные жадные лица, пристальные взгляды — люди стояли молча, боясь упустить хотя бы нюанс из разыгрываемой перед ними драмы жизни и смерти.

Впрочем Смерть в Сан-Инферно — такой же азартный игрок, как и другие. Так что, ничего удивительного.

Интересно: почему никто не убегает?..

В моём мире, стоило кому-то начать стрелять в толпе, уже началась бы дикая паника.

Ор, визг, кто-то, обхватив голову руками, падает на колени, кто-то, разбросав в стороны женщин и детей, мужественно прячется за капотом автомобиля...

Ах да, — напомнил я себе. — Ни один уважающий себя киллер не пришьёт кого-то БЕСПЛАТНО. Это ж вопиющий непрофессионализм!

Если подумать, в таком подходе есть свои преимущества: пока на тебя не оформлен контракт, можешь совершенно спокойно гулять по краю пропасти.

А о несчастных случаях позаботится Гильдия.

Следующая стрела вошла в ногу. И снова только проткнула штанину, с ювелирной точностью пройдя рядом с бедром...

Да он издевается, — подумал я. — Играет со мной, как кошка с мышкой.

Хвастается мастерством.

Но... Что Я могу противопоставить такой тактике? Замереть на месте, предоставив стрелку неподвижную мишень — глупо.

Скакать, как мартовский заяц, чтобы сбить прицел — несолидно.

Ударить в ответ?

Знать бы, куда бить...

И тут я заметил на соседней крыше тусклый блик.

В квартале пекарей дома гораздо ниже, чем в нашем. Они больше походили на буханки хлеба с вырезанными в корке дверьми, окошками, и торчащими над горбушками трубами.

В иное время я бы оценил живописный пейзаж и фантазии местных архитекторов, но сейчас просто порадовался, что горбатые крыши не могут скрыть слишком много.

Внимательно приглядевшись, я заметил отблеск воронёного металла, и дождавшись, когда в меня воткнётся следующая стрела — почему-то я был уверен, что и она не заденет ничего важного, — согнулся пополам.

Сделав вид, что смертельно ранен, я протянул руку к мостовой и ковырнув пару раз, подцепил круглый, не слишком крупный булыжник — самое популярное оружие пролетариата всех измерений.

А потом, прицелившись и коротко размахнувшись, пустил его туда, где по расчётам, была голова киллера...

Когда-то, в глубоком детстве, я был чемпионом по разбиванию фонарей. Мы, пацаны, тратили долгие часы на то, чтобы натренировать глазомер, набить руку, научиться выбирать правильный камешек... Мы старались попасть в лампочку с первого броска. И если это удавалось — респект, уважуха и