капец. Ненадолго, денька на два... Ты просто моргай.

— Денька на два? — язык мне удалили. Это однозначно. А в рот вместо него напихали сухой вонючей тряпки, из-за которой голос звучал глухо и невнятно.

— Самое большее — неделю. Ну две, если доза большая. Потом всё придёт в норму. С большой степенью вероятности. Во всяком случае, отложенных летальных случаев не слишком много.

Я попытался сесть. Конечности были где-то далеко-о-о, на другом краю земли. Наверное, поэтому они меня и не слушаются, ага. Просто сигналам от мозга добираться долго. Да ещё и в пробке застряли...

— Двигаться пока тоже не пытайся, — всё тот же голос. — Уморин вымывает кальций, просто катастрофически. Так что у твоих костей сейчас повышенная травматичность...

— Чт ткое умрин?

Я послушно моргал и не двигался. Голос прав в одном: сначала надо понять, что случилось.

— Жуткая гадость, — с чувством прокомментировал голос. — Им пользуются Похитители Тел. К тому же, тебе досталась двойная доза.

— Пчему ты так ршил?

— Из твоей задницы торчало ДВА дротика.

— О.

— Потерпи. Часика через два отпустит, и можно будет спустить тебя с крыши...

И тут меня накрыло.

ЗЕБРИНА!

До этого сладостного момента память моя была в полной отключке. Но как только упомянули крышу, я вспомнил всё...

— Лежи, лежи, куда ты собрался? — добрый голос приблизился и заботливые руки не дали мне упасть.

— Долж бжать! Збрна!..

— Ты о драконице? — это был уже другой голос. Женский. Ну, во всяком случае, более высокий, чем первый. — Забудь. Она уже далеко.

— Ултела?

— Унесли.

Нечеловеческим усилием воли я собрался и сел прямо. Протёр глаза — в них всё ещё прыгали зайчики, но я уже мог различить две склонившиеся надо мной фигуры. Одну — рогатую и мощную, вторую — лысую и тонкую, как стилет.

— Виски, — приказал я.

— Я бы не рекомендовал, — ответил рогатый. — Вкупе с уморином алкоголь может вызвать непредсказуемые последствия.

— Держи, — тонкая фигура сунула мне в руку фляжку. И пояснила рогатому: — Надо же ему промочить горло. А ничего другого у нас всё равно нет.

Стараясь не расплескать, я опрокинул фляжку надо ртом.

О-о-о...

Огненно-жгучая, и одновременно ледяная волна прокатилась по пищеводу, упала в желудок и растеклась по конечностям.

Я почувствовал, как меня бьёт дрожь. Да нет, буквально КОЛОТИТ!

— Голову ему держи...

Мягкая, похожая на перчатку ладонь обхватила мой затылок, а другие крепкие, как черенок лопаты руки придержали за ноги.

— Твою... бога... душу... м-мать... — смог я выдавить сквозь судороги.

А потом всё стихло.

— Повезло, — вновь сказал рогатый гориллоподобный парень, помогая мне усесться поудобнее.

— Повезло?..

— Ну, что ты не из этих, из аллергиков. Если б анафилактический шок — тебе бы кранты.

Я вгляделся в собеседников почти трезвыми глазами.

— Вы — охотники за головами.

— Я — Пила, — дружелюбно представился рогатый и протянул чёрную ладошку.

— А я — Шаробум, — представилась леди. Она была высокая, тонкая, но при этом мускулистая. Про таких говорят — поджарая. Я бы даже сказал — пропечённая насквозь.

Кожа у леди была такого густого кофейного оттенка, что казалась почти чёрной.

— Почему вы меня не убили?

У леди дёрнулся мускул на щеке.

— Мы пытались, — недружелюбно отозвалась она. — Но твоё везение нам этого не позволило.

— А потом Задница скрылся и пари утратило силу. А бесплатно мы не работаем, — добавил Пила.

— Что с Зебриной?

У меня даже получилось подняться. Ноги казались ватными, но с грехом пополам справлялись.

— Похитители тел же. Они её и похитили, — доходчиво объяснил Пила.

Я моргнул.

Вот это поворот...

Во рту стало горько. За время пребывания в Сан-Инферно я как-то привык, что событиям очень нравится вращаться вокруг меня, любимого. И упустил из виду, что на свете есть и другие люди, не менее интересные для пристального внимания Судьбы.

А ведь девчонка рассказывала, что в детстве её пытались похитить. И это — одна из причин, а может, ГЛАВНАЯ причина, почему дон Коломбо не хотел выпускать дочурку из замка.

— Ты куда, Счастливчик? — удивлённый вопрос леди Шаробум настиг меня в движении. Тело не слушалось, но я заставлял конечности двигаться с упорством стремящейся к свету амёбы.

— И правда, бро, куда ты намылился? — возникший рядом Пила наблюдал за моими потугами с исследовательским интересом ребёнка, сунувшего травинку в муравейник.

— За Похитителями, — отрезал я. — Нужно вернуть Зебрину.

— Но ты еле ходишь!

— Пустяки, — споткнувшись на ровном месте, я пропахал носом бетонное покрытие, поднялся на карачки и упорно пополз к краю крыши. — Ты обещал, что это пройдёт.

— Я сказал, С БОЛЬШОЙ ДОЛЕЙ ВЕРОЯТНОСТИ, — укоризненно поправил Пила. — Но неизвестно, когда это случится.

— У меня нет времени ждать, — добравшись до края, я принялся искать способ спуститься вниз. Наверняка где-то неподалёку должна быть пожарная лестница... — Я должен вернуть её.

— А ты к девчонке неровно дышишь, бро. Очень неровно.

— Да, — решительно ответил я. И тут же спохватился: — Нет. Не знаю...

— Да он влюблён в неё, ясное дело, — подключилась к полемике леди Шаробум.

Теперь, когда глаза более-менее пришли в норму, выглядела она просто потрясно: высокая, темнокожая, с коротким бобриком волос — остальную кожу черепа покрывали замысловатые письмена; в обтягивающем чёрном трико и кожаной портупее с миллионом кармашков. На ногах — высокие, до колен, ботинки с тяжелыми пряжками. Чудо, а не женщина. Чудо-женщина, можно сказать.

— Я не влюблён, — твёрдости моего голоса мог позавидовать алмаз. Если бы его вырезали из мыла. — Просто это мой долг. Она была со мной, сражалась плечом к плечу. А я своих в беде не бросаю.

— А это по мне!.. — расплылся в улыбке Пила. — Мне нравится твой стиль, бро. И я присоединяюсь. Догоним мы этих детей нечестивой собаки, даже не сомневайся.

— Спасибо! — с чувством сказал я.

Признаться, сам-то я совершенно не петрил, что делать дальше.

— Ну, какой у тебя план? — тут же спросил рогатый горилл.

— Э...

— Ничего не забыли, мальчики? — женщина картинно сложила руки на груди.

— Э?...