Если, конечно, рисунки на телах этих головорезов — все-таки не настоящие стигмы…

Но при виде стражи чужаки даже не попятились.

— Убить всех! — гаркнул белоголовый, чуть согнул ноги в коленях, будто собираясь прыгнуть…

Горячая волна ударила Эшу в грудь. В глазах потемнело от боли. Он повалился наземь, больно приложившись затылком. Что-то тяжелое, смрадное, как дикий зверь, навалилось на него сверху. Теряя сознание Эш вслепую, на ощупь попытался достать ножом противника, чем бы он ни был, но клинок вонзался лишь в пустоту…

Мир вокруг провалился во тьму.

* * *

Эшу мерещилось, будто он лежит после тяжелой схватки с волком на берегу реки. Мертвый зверь лежал прямо на нем — огромный и тяжелый, как откормленный хряк. Закусив губу от боли, Эш пытался пошевелиться, скинуть с себя эту тяжесть, но не мог.

Весеннее испытание. Как всегда в ордене.

Нужно встать, взвалить добычу на спину и вернуться к наставнику до рассвета.

Эш с трудом повернул голову в другую сторону — и его будто ошпарило кипятком.

Прямо на земле, в шаге от себя Эш увидел его.

Подсвечник из давних кошмаров.

Он знал до мельчайших подробностей каждый завиток этого проклятого канделябра. Две желтые свечи, дрожа язычками пламени, медленно таяли, в очередной раз предвещая беду. Расплавившийся воск влажной желтой бахромой стекал по причудливой бронзовой ножке вниз, влажно поблескивая, как нутряной жир…

Значит, это сон.

Нужно только проснуться.

Вставай же! Проснись!..

Эш с ревом рванулся со своего места, стараясь преодолеть неестественную скованность — и проснулся.

Столкнув с себя тушу убитого стражника, он с трудом приподнялся на локте и застонал сквозь стиснутые зубы. Одними губами прошипев ругательство, Эш опустил голову и увидел на себе изорванный кожаный нагрудник, будто дикий зверь полоснул его своими острыми когтями. Затаив дыхание, Эш коснулся ран, сочившихся вязкой кровью, поморщился. Он понял, что главный источник боли вовсе не порезы, а что-то совершенно иное, и оно разливалось по всему телу и пульсировало вместе с кровью, то накатывая, то слегка отпуская.

Значит, это скорее всего яд. Усыпляющий или парализующий. Потому что если бы яд был смертельным, он бы уже не проснулся.

И тут Эша словно обожгло. Старик! Где старик?..

Он торопливо осмотрелся. Ночные сумерки разрывали отсветы пожара: дворец господина Аварры пылал, как огромный факел. Яростные языки пламени, раздуваемые ночным ветром, поднимались до самого неба. Вокруг себя Эш без труда различил мертвых стражников с разорванной грудью, безголовых лошадей и белесые внутренности, протянувшиеся из чьего-то вспоротого брюха вдоль тропы.

Но старика здесь не было.

Стиснув зубы, Эш поднялся на ноги. Голова кружилась, очертания предметов перед глазами плыли.

Нужно идти. Нужно идти туда, к дворцу! Вдруг Аварра все еще жив, и битва еще не закончена. Не может быть, чтобы двенадцать воинов расправились с сотней, кем бы они ни были!

Но чутье Эша кричало о другом. Вокруг стоял запах смерти.

Ублюдки. Это кем нужно быть, чтобы поднять руку на восьмидесятилетнего старика?!

Эш развернулся и направился прочь от зиккурата, навстречу пожару. Насколько это решение рационально, не имело значения. Он шел не оглядываясь, покачиваясь из стороны в сторону, как пьяный.

Приблизившись к дворцу, Эш прильнул спиной к шершавому, узловатому стволу цветущей селигены. С трудом переводя дыхание, он вытер рукавом болезненную испарину со лба.

Потом опустился на колени и бесшумно протиснулся меж гибких ветвей стриженного кустарника, обрамлявшего двор.

И прямо перед собой увидел отрубленную женскую голову. Смоляно-черные косы, тронутые сединой, мертвыми змеями вились в траве. В остекленевших глазах застыл ужас, под нижним веком и на щеках черными разводами размылась сурьма.

Это была кухарка Нанна, которая всегда норовила сунуть Эшу лишний кусок.

А дворец между тем полыхал. Пламя гудело и трещало, освещая залитый кровью двор. Телохранители, стража, горничные и конюхи с лакеями — все были мертвы.

Эти ублюдки не пощадили никого.

Но где же сам Аварра?..

Будто сквозь воду до Эша доносился чей-то плач и гулкие мужские голоса. Черные тени чужаков скользили по имению. Раздался громкий пронзительный вскрик — и рыдания внезапно стихли…

— Все, собираемся! Уходим! — услышал он уже знакомый и ненавистный голос белоголового.

И в этот миг взгляд Эша упал на тело мужчины, лежавшее на ступенях крыльца лицом вниз.

Сапоги с золочеными пряжками. Перепачканная кровью нижняя рубашка — белоснежная, тонкая…

Это был Аварра.

Он явно умер не в одно мгновенье от удара мечом. Иначе его не раздевали бы до рубахи. Что же вы делали с ним, сволочи, прежде чем убили?..

Проглотив снова сжавшийся ком в горле, Эш потянулся к бедру, где на широком ремне все еще оставался один метательный нож.

— Быстрей, быстрей давайте! Пошевеливайтесь! — раздался совсем близко грозный окрик, и Эш наконец-то увидел белоголового.

Онемевшие пальцы судорожно сжали рукоять ножа.

Главарь чужаков, переговариваясь с одним из своих, остановился, время от времени поглядывая на пожар.

Прищурившись, Эш затаил дыхание и попытался сфокусироваться на силуэте вожака убийц — его нагрудник оставлял открытыми крепкие руки и, главное, шею. Глупый доспех. И сейчас этот выродок узнает, почему.

Узкий клинок молниеносно разрезал воздух. Но белоголовый словно услышал свист ножа сквозь гул и треск пожара. Миг — и острое жало вонзилось вместо шеи в подставленное предплечье воина. Белоголовый обернулся, а к Эшу рванулся один из убийц. Тяжелый удар сапога пришелся в лицо, разбивая губы. Схватив парня за волосы, убийца выволок его из кустов и поддал еще раз по животу. Эш взвыл и по-кошачьи сжался в комок.

— Оставь! — рявкнул белоголовый своему приятелю.

Тихо выругавшись, тот отступил в сторону, разглядывая нежданного лазутчика.

— Не поверишь — это пацан, что в самом начале тебя порезать пытался, — искренне удивился головорез. — Живой, оказывается!

Белоголовый заправил под нагрудник маленький кожаный мешочек, висевший на шее на шнурке. А потом подошел к Эшу и присел рядом на корточки, играя его ножом в руках.

— Что ж, надо признать, у него получилось, — проговорил он.

— Не очень, — с ненавистью просипел Эш, с трудом приподняв голову. — Если бы у меня получилось… ты бы сейчас не улыбался.

Главарь уставился на Эша цепким, внимательным взглядом.