Однако, принимая во внимание нежелание значительной массы казачества сражаться за освобождение всей России от большевиков, нельзя ставить в вину белому Главнокомандующему его решение о наступлении на Москву. Иного выхода, кроме как развивать удар в направлении красной столицы, у генерала А. И. Деникина не было. Ментальные установки основной массы офицерского корпуса Добровольческой армии были направлены на полное свержение советской власти[195], которое могло произойти не иначе, как через занятие Москвы и Петрограда. Нельзя не учитывать, что на большевистской территории у немалой части белых офицеров оставались семьи, места, где они родились и выросли.

Красные. Армиям генерала А. И. Деникина противостояли войска советского Южного (12, 14, 13, 8-я армии) и Юго-Восточного (9, 10, 11-я армии) фронтов. Последним командовал В. И. Шорин[196].

14-я армия (7, 41, 46, 57-я стрелковые дивизии) под командованием бывшего подпоручика Иеронима Петровича Уборевича оборонялась на рубеже от Сосницы до Дмитровска. От Кром до Задонска сражалась 13-я армия (3, 9, 42, 55-я стрелковые дивизии) во главе с А. И. Геккером, имея в оперативном подчинении Ударную группу под командованием бывшего генерал-майора Антона Антоновича Мартусевича.

Обе эти армии противостояли войскам генерала В. З. Май-Маевского. На левом крыле Южного фронта, против донцов, по рубежу юго-восточнее Задонска, восточнее Воронежа, западнее Боброва и до Еланского Колена сосредоточилась 8-я армия (12, 13, 15, 16, 31, 33-я стрелковые дивизии) профессионального революционера, юриста и экономиста Григория Яковлевича Сокольникова (до и после Гражданской войны человека сугубо штатского, его настоящая фамилия Бриллиант)[197]. Прежний командующий этой армией бывший генерал-майор Андрей Иосифович Ратайский в октябре 1919 г. перешел к белым.

В первых числах октября Конный корпус С. М. Буденного (4-я и 6-я кавалерийские дивизии) выдвигался от станции Криуша по направлению к Таловой для обеспечения правого фланга 8-й армии и разгрома донской конницы генерала К. К. Мамонтова и кубанской генерала А. Г. Шкуро. Численность армий Южного фронта представлена в таблице 4.

Каким было морально-психологическое и боевое состояние большевистских армий? Начиная с мая 1919 г. войска Южного фронта отступали под ударами противника. В сентябре, пытаясь вырвать у белых стратегическую инициативу, они потерпели жесткое поражение. Значительная часть красных дивизий была деморализована и имела низкую боеспособность[198].

По словам А. И. Егорова, выдержавшая на себе наибольшее давление противника и понесшая крупные потери 13-я армия теряла боеспособность. В районе городов Кромы и Ливны, а затем и у Орла она, казалось, была на грани окончательного распада. Рассчитывать на ее сопротивление, а тем более на переход в контрнаступление А. И. Егоров не имел почти никакой возможности.

Не только 13-я, но и обеспечивавшая ее левый фланг 8-я армия также почти полностью потеряла боеспособность; надо полагать, не в последнюю очередь это произошло вследствие действий А. И. Ратайского. 14-я армия, которой ранее командовал А. И. Егоров, не была разгромлена, но имела слабую боевую устойчивость[199].

Не в последнюю очередь это было обусловлено плохим управлением. В середине октября член РВС 14-й армии бывший профессиональный революционер и большевистский партийный деятель Григорий Константинович Орджоникидзе сообщал В. И. Ленину: «Что-то невероятное, — писал он, — что-то граничащее с предательством. Какое-то легкомысленное отношение к делу, абсолютное непонимание серьезности момента. В штабах никакого намека на порядок, штаб фронта — это балаган. Среди частей создали настроение, что дело советской власти проиграно, все равно ничего не сделаешь… Вообще то, что здесь слышишь и видишь, — нечто анекдотическое. Где же эти порядки, дисциплина и регулярная армия Троцкого. Как же он допустил дело до такого развала. Это прямо непостижимо»[200].

Автор фундаментального и, пожалуй, лучшего на сегодняшний день труда по Орловско-Кромской операции, бывший унтер-офицер Кузьма Никитович Галицкий характеризует оперировавшие на Орловском направлении части (13-й армии) как «сборные и ненадежные»[201]. Заметим, что фактически разгромленные соединения 13-й армии противостояли одной из сильнейших дивизий белых — Ударной Корниловской.

По-настоящему боеспособными подразделениями красных на Южном фронте были Латышская и Эстонская дивизии Ударной группы, Конный корпус С. М. Буденного[202]. Неудивительно, что именно эти силы и сыграли решающую роль в сражениях под Орлом и Воронежем. Поручик-корниловец Михаил Николаевич Левитов, дравшийся в октябре — ноябре 1919 г. против латышей и эстонцев, вспоминал: «В том, что касается моральных качеств бойцов обеих сторон, между ними можно поставить знак равенства, в частности между корниловцами и бойцами советской ударной группы»[203].

Орловско-Кромское сражение. Для белого командования группировка противника, выраженная в сосредоточении ударных кулаков к северо-западу от Орла (Ударная группа) и востоку от Воронежа — корпус С. М. Буденного, не являлась тайной[204]. Генерал А. И. Деникин признает, что удар с линии Орел — Севск силами 14-й армии и Ударной группы, выводившими красных на фронт Корниловской и Дроздовской дивизий, не внушал ему опасений[205].

Южнорусское командование явно недооценивало силы противника к северо-западу от Орла, где сильным духом, но измотанным и лишенным резервов корниловцам и дроздовцам, а также растянутой на широком фронте кавалерии генерала Я. Д. Юзефовича противостояли свежие, хорошо подготовленные и вооруженные латышские части Ударной группы. Это не осталось незамеченным большевистским командованием, отмечавшим пренебрежение белых к 14-й армии (в оперативном подчинении ее командующего действовала Ударная группа, лишь недолгое время подчинявшаяся А. И. Геккеру), против которой на Глуховском направлении наступал 5-й кавалерийский корпус белых, в то время как основные силы генерала В. З. Май-Маевского сражались на Орловском направлении[206].

В этих условиях Главнокомандующий принял решение: не приостанавливая наступление Добровольческой армии на линии Брянск — Орел — Елец, генералу В. И. Сидорину (в его распоряжение передавался 3-й Кубанский корпус) сосредоточить основные силы на своем левом фланге против 8-й армии, оборонявшей Лиски и Воронеж[207].

Подобное решение генерала А. И. Деникина следует признать в той ситуации единственно верным. Успех донцов и кубанцев на незащищенном стыке 8-й и 9-й армий[208] к востоку от Воронежа выводил казачью конницу на левый фланг (по сути, в течение октября висевший в воздухе) и в тыл красного Южного фронта. Это неизбежно вынудило бы А. И. Егорова перебросить дополнительные и наиболее боеспособные силы с Орловского направления к востоку от Воронежа, что позволило бы армии генерала В. З. Май-Маевского продолжить наступление на Москву.

Опасность, грозившую большевикам к востоку от Воронежа, признавало и советское командование. А. И. Егоров был уверен, что разгром 8-й армии в начале октября, когда корпус С. М. Буденного еще не успел подойти к ней на помощь и находился только на пути к Таловой, дал бы белым возможность наступать на север и северо-восток.

Это, в свою очередь, катастрофически отразилось бы на общем стратегическом положении советского Южного фронта[209].

Таким образом, общий успех белых