— Я рад, что он это сделал для тебя.

— Всем хочется быть идеальными, особенно для своего мужчины. Думаешь, мне приятно показывать обратное?..

— Для меня ты лучше, чем идеал. Ты интересная: тебя хочется узнавать и узнавать. А я уже наобщался с глупыми и пустыми людьми.

— Вообще-то я боюсь тебя.

— Почему?..

— Потому. В первый же вечер у меня снесло крышу, и я растаяла, как воск. Представляешь, каково это?..

— Представляю, ведь я и сам потерял голову. А когда тебя рядом с утра не увидел, подумал, что так и придется жить без нее.

Лялька рассмеялась.

— После Пауля у меня не было ни одного серьезного романа. И никто меня не цеплял по-настоящему за душу. А тут я поддалась… Вообще-то я не знала, будет ли продолжение.

— Я подумал, что это, возможно, было мимолетное влияние колы и ты можешь его не захотеть.

— Шутишь?.. После такой ночи?.. — она увидела, как Бьорн улыбнулся и вытер губы. — Но ты казался слишком уж совершенным…

— Теперь ты узнала меня получше.

— И это только подтвердилось. Вот скажи: ты говорил, что у тебя были серьезные отношения. А почему они прекратились? Что пошло не так?..

— Хм… ладно, если это так важно. С первой девушкой — три года вместе. Я был тогда еще молодым, и мы много тусовались. И по пьяни я напрочь лишался крыши. Короче, я ей изменил. Она меня простила в первый раз, хотя и сомневаюсь, что искренне, а во второй — нет. А со второй… Мне было двадцать семь. У нее все время были карьера и учеба на первом месте. А мне хотелось больше быть вместе: смотреть глупые передачи, болтать за едой, а не пялиться все время в компьютер. Сексом заниматься, просто валяться на кровати… Я даже сделал ей предложение зачем-то. Но она отказалась. Бог отвел, как говорят. После этого я с ней порвал.

— А зачем предложение делал, если тебя такое не устраивало?

— Хотел семью. Думал, наверное, что, когда поженимся, все поменяется. Наивный был.

— Значит, ты все-таки думал о детях?.. А мне говорил, что нет.

— Я думал тогда. А когда эта катавасия свершилась, я перестал размышлять о том, как получить свидетельство о браке, и стал искать ту, с которой мне было бы хорошо.

— Нашел?.. — Лялька взмахнула ресницами.

— Нашел, как видишь. Это все, что ты хотела знать о моих похождениях?

— Да… Да, наверное…

— Поживешь со мной еще и увидишь, какие паршивые у меня есть привычки…

— Кроме пончиков со сливой?..

— Это самая жуткая. Ты не первая, кто мне об этом говорит. Весь отдел знает, что посылать меня за едой — худшая затея на свете. Кстати, может, поужинаем? Салат твой доделаем?..

— Давай бросим его в термошкаф: я потеряла настроение для поделок… Съедим лазанью.

— Ой, я ее забыл заказать. Там тыквенный суп. Что ты смеешься?..

— Ты несовершенен, это точно. Ты в курсе, что ужасно храпишь, просто как катастрофа какая-то?! Я думаю, что сейсмографы свои исследования могут проверять на твоем храпе. А вкупе с этими блюдами…

— Про храп я в курсе… Что ты разошлась? — Лялька хохотала до слез.

— Вдруг это передастся нашему ребенку?!

— Знаешь ли, — он возмутился. — Насчет храпа: я ненавижу медицинские процедуры, не хочу его лечить… И только, может быть, ради тебя… Нет, если не прекратишь потешаться, то ни за что не пойду к врачу, — но она не унималась. — А блюда, видишь ли… И вообще, ты тоже можешь передать ребенку те еще гены!..

— Какие?!..

— Знание чудовищных слов типа драккара! Так что мы квиты.

Решив не дожидаться лазанью и еще раз убедившись, что ужин Бьорна превосходила разве что спартанская похлебка, Лялька долго лежала без сна, думая, что все-таки купит себе шумопоглощающие затычки для ушей. И ей все равно, будет ли это делать ее менее привлекательной по утрам.

А еще она размышляла о сегодняшнем разговоре. Сейчас она поняла, что действительно два месяца замалчивала все, что было у нее на душе. Она была так счастлива с ним, что боялась спугнуть удачу. Но одновременно ее терзали осознанные и не совсем страхи, которые начали рассеиваться только после вечера откровений.

Когда-то она совершила огромную ошибку, связав себя с Паулем. На своем примере ей пришлось узнать, что вроде бы как по глупости иногда совершаются самые большие подлости…

Бьорн же жил, словно его взяли и спустили с Луны на эту Землю. Лялька всегда считала себя независимой от общества, но она вечно возмущалась и воевала, а он просто был другим и утверждал это спокойно и достойно, как бронзовая фигура льва.

Сколько же надо было кричать, что все вокруг не правы и разучились видеть главное, чтобы вдруг встретить такого человека, который разом это опровергнет?..

Чудеса, да и только…

— Я все поняла, — сказала она, когда утром Бьорн вышел из душа и нашел на столе блины, с которых Лялька пыталась счистить ненавистную ей глазурь желтого цвета купленным для поделок ножом.

— Что именно? — он уселся на стул и принялся уплетать эту жуть с огромным аппетитом, с опаской, правда, поглядывая на режущий предмет в ее руке. Было в нем что-то нехорошее… Уж какой дурак придумывает такие хобби? Но если ей нравится…

— Ты очень-очень добрый. И ты напрочь лишен тщеславия.

— Я бы не сказал, что напрочь.

— Вернее, тщеславие не делает тебя счастливым, поэтому ты его в себе не держишь.

— Ты умеешь элегантно выразить мысль.

— Я ведь тоже всегда любила дурачиться, например, собирать пазл из тысячи кусков. Еще мне нравится читать «стародревние» книги по истории или психологии. Мне всегда казалось, что постоянная погоня за полезным времяпрепровождением лишает нас чего-то важного… В этом мы похожи.

— Отрадно слышать. В честь этого предлагаю тебе заказать ужин самой, пока я не испортил тебе всю жизнь своей едой.

— Хорошо. И сегодня поспим у меня. Я соскучилась по своей винтажной кровати.

Глава 9

26-летний Пауль Кёрнер встретил свою ровесницу Ляльку с непроизносимой фамилией, когда получал второе высшее образование.

В эпоху победивших дистанционных технологий обучающихся собирали в университете лишь на короткий срок, чтобы наладить работу в команде, предоставить необходимые связи, разрешить назревшие вопросы очно с преподавателями.

Однако для Пауля, как и для многих, эти дни являли собой отличную возможность праздно шататься по улице, напиваться и цеплять девчонок. Не обремененный принципами обладатель привлекательной внешности, Пауль спал со всеми подряд по всему кампусу. Пока вдруг на празднике не увидел ее.

Она стояла перед стопками