— Присмотрюсь.

— Хорошо, будешь нашим гостем, — кивнул отец Александр. — У нас уже есть один гость, который тоже присматривается. Вы будете жить вместе. Отдельного дома мы не можем предоставить каждому.

— Мне без разницы, — пожал плечами Малыш.

— Тебя проводят туда.

— А машина?

— Пока ты не с нами, она твоя. Пусть стоит за домом. Только ездить тебе на ней нельзя, разве что раздумаешь оставаться. Тогда вернешься на ней обратно.

Когда Малыш уже выходил из комнаты, сзади он услышал какой-то звук, знакомый и явно не имеющий никакого отношения к церквушке. И уже на улице понял, что это был звук спутникового телефона. Кто-то названивал священнику.

«Ничего себе, — подумал он. — А говорили, что никакой связи с миром. Однако с миром святой отец общается».

* * *

Еще на вокзале у него отбили все бока, а когда привезли за город, где была база, добавили еще. Мужик верещал от боли, получая удары ногами, но ничего конкретного ответить не мог. Твердил, что ему было поручено сопровождать старушку на вокзал и проследить, чтобы она спокойно села на поезд до столицы. На этом его функции заканчивались.

— Что она с собой везла?

Удар по ребрам.

— Не знаю, клянусь, не знаю! — орал мужик.

— Откуда ты ее вел?

Удар по голове.

— Мне сказали, чтобы я встретил ее в городе, возле рынка и оттуда проводил на поезд. Ой, убьете!

— Это в первый раз или ты до этого еще кого-то провожал?

Удар по почкам.

— Говори правду, а то действительно убьем!

Удар по животу.

— Провожал, провожал, один раз ее, два раза старика!

Парни уже знали, что у старушенции в сумке был спрятан мешочек с золотом, ровно два килограмма. Теперь они проверяли, знал ли об этом сопровождающий и откуда она везла золото и куда. Старушенция оказалась упряма и ничего не говорила. Лишь крестилась, что-то шептала или молчала, уставившись в одну точку, плотно сжав в тоненькую ниточку бескровные губы. Оказалась она и не такой дохленькой, сил в ее сухих ручонках было еще довольно. Чуть вырвали сумку. Но бить пока не били, как-то рука не поднималась. Оставили на время, взялись за мужика.

Когда-то, совсем недавно, эти парни работали под мудрым руководством Кочеткова. Но постепенно они почувствовали смену власти: не было так называемой крыши, никто не требовал от них отчетов. Они поняли, что там, наверху, происходит передел сфер влияния, кто-то кого-то съел и пока до такой мелочи, как они, дело не дошло. Вот они и распоясались, стараясь успеть до того момента, пока новая метла начнет по-новому мести, сорвать побольше бабок. И вдруг ну просто мечта поэта — золото! Два кило — не та сумма, с которой можно сваливать за бугор и жить припеваючи. Но вот если раскрутить до конца эту старую перечницу и найти место, откуда она его везла, тогда уж они свое возьмут!

— Прижми ему то, что между ног болтается, сразу все расскажет, — кивнул в сторону лежащего на полу мужика один из допрашивающих.

Мужик услышал это предложение и застонал. Кричать у него уже не было сил.

— Хорошая идея.

Исполняющий обязанности палача подошел к мужику и наступил ему тяжелым ботинком между ног. Причем давил постепенно, наблюдая за реакцией.

— Ну что, вспомнил что-нибудь?

— Я больше ничего не знаю, — плакал мужик. — Клянусь покойной мамой, не знаю! Мне по телефону звонили и предупреждали, когда надо посадить на поезд, и называли место, где встречать. Ааааа!

Глаза у него вылезли из орбит от боли и крика. Парень додавил до конца, потом, когда мужик потерял сознание от боли, плюнул на него и отошел.

— Ничего он больше не знает, — сказал он. — Ни один мужик, когда ему давят на эти штуки, не выдержит, расколется.

— Куда его? — спросил один из парней. Всего их было четверо.

— Как куда? А ты что, не знаешь? На удобрения. Или предлагаешь подлечить и отпустить?

Судьба мужика была решена. Теперь они собирались серьезно взяться за старуху. Но когда вошли в комнату, где она была заперта, то увидели весьма нелицеприятную картину. Старушенция висела на пояске. Видимо, зная, что рано или поздно возьмутся и за нее, а крики мужика были слышны хорошо, она решила облегчить свою участь и отправиться на тот свет без таких мучений, как он. А заодно и тайну золота унести с собой в могилу.

— Японский городовой! Надо было связать ее, — запоздало сказал один из бандитов.

Парни поняли, что потеряли ниточку, которая могла привести их к золотоносной жиле. И очень расстроились.

* * *

В избе, где поселили Кочеткова, было три комнаты. Одну он занял сам, а вторая досталась Малышу. Третья была вроде общего зала. Там была большая печь с лежанкой. Ее как раз и рассматривал Кочетков, когда вошел Малыш.

— Кажется, мы будем соседями по гостинице, сказал он. — Если вы не будете возражать.

— Я тут не хозяин, а гость, возражать не буду, — Кочетков узнал парня из машины, который привез сюда двух стариков. — Сергей Федорович, — представился он, протянув руку. В какой-то мере он был рад тому, что в этой огромной избе будет жить не один, к тому же он сам видел, что парень недавно приехал, то есть человек со стороны, а не подсадная утка.

— Малыш, — просто представился ему Малыш. — Так меня все знакомые звали. А на самом деле Антонов Алексей, — назвался он именем одного из своих знакомых, который вот уже три года как лежал в могиле.

— Ну что ж, Малыш так Малыш, — кивнул ему Кочетков. — Я вот в этой комнате расположился, можешь занимать ту. Куришь?

— Нет.

— Тебе легче, а я вот курю, но приходится терпеть, выполнять их правила. Пьешь?

— И не пью, — рассмеялся Малыш, осматривая комнату, в которой ему придется жить в ближайшее время.

— Если бы я не видел, что ты приехал сегодня, то подумал бы, что ты тут уже не один год живешь.

— А вы? Давно тут?

— Я? Да нет. Тоже только сегодня приехал.

* * *

Звонок был из столицы. Отцу Александру сообщили, что один из его гонцов, перевозящих мелкими партиями добытое золото, не прибыл. Его встречали на вокзале, как положено, но в поезде его уже не было. Речь шла о той старушенции, которая повесилась, предпочтя смерть пыткам.

Такое случилось впервые, и отцу Александру было о чем подумать. В то, что гонец мог присвоить себе золото и просто исчезнуть, он не верил, отбросил эту версию сразу же. Старушенция была готова жизнь отдать ради отца Александра (что она и сделала, но он об этом пока не знал). И проделывала путь отсюда до столицы уже не в первый раз. Именно для таких, как она, он в первую очередь являлся новым мессией, пришедшим на землю навести порядок. Она свято верила в то, что он проповедовал.