«Если он в двух шагах от себя ничего не видит, то опасаться нет смысла, — подумал он. — Но зато теперь я буду знать, где мне достать ствол, если понадобится. Далеко ходить не придется». Малыш был уверен, что без труда сможет реквизировать пистолет у своего соседа.

Он вышел на длинную улицу, вдоль которой в два ряда выстроились избы, и отметил про себя, что ни в одном окне не было света, кроме одного. Свет виднелся в окошке того дома, в котором он уже сегодня побывал днем. Там жил отец Александр.

«Не спится почему-то святому отцу, — подумал Малыш и двинулся в ту сторону. Ему захотелось посмотреть, если удастся, чем это занят в такое позднее время священник. Тут же он кстати вспомнил и о случайно услышанном сигнале телефона. — Очень занятный попик. Что-то тут есть такое, о чем неплохо было бы узнать».

Если днем он не видел ни одной собаки, то сейчас, с наступлением ночи, то с одного конца поселка, то с другого раздавался лай. «Судя по тембру, — мелькнуло у него в голове, — каждая собачка величиной с теленка. Такой попадешься на дороге, останешься не только без штанов, но и без кое-чего поважнее».

И тут боковым зрением Малыш заметил, что он не один на улице, что совсем неподалеку от него находится еще кто-то. Бесшумно он двинулся обходным путем к тому месту, где, по его предположениям, должен был находиться этот неизвестный. Умение двигаться бесшумно в темноте помогло ему и на этот раз подкрасться незамеченным. Так и есть, чутье его не подвело. У соседнего дома, прижавшись спиной к стене, сидел на низкой завалинке мужик и держал в руках ружье. Лицо его было повернуто в сторону той избы, в которой жили сейчас гости поселка, то есть он и Сергей Федорович.

«А ведь не доверяют тут гостям, — отметил про себя Малыш. — И очень не доверяют, раз стерегут даже ночью. А ведь куда тут сунешься, если захочешь! Не зная местности, в такой темноте. Разве что действительно попадешься в зубы местному псу. И несмотря на это, приставили круглосуточного сторожа. Занятно».

Малыш понял, что сейчас ему не следует рисковать без конкретной цели, соваться далеко от отведенной для ночлега избы и отправился обратно. Уже подходя к дому, он уловил запах сигаретного дыма и понял, что сосед не выдержал и закурил.

Кочетков, упустив Малыша, решил дождаться его возвращения и сыграть с ним в открытую, провести беседу и узнать, откуда он и что ему тут нужно. Когда Малыш вошел в дом, надеясь так же незаметно проскользнуть к себе в комнату, то сразу его взгляд уперся в светлую точку тлеющей в темноте сигареты. И понял, что придется объясняться, хотя он рассчитывал, что это произойдет гораздо позже.

— Не спится? — сразу же спросил он у Сергея Федоровича, беря инициативу в свои руки.

— Не мне одному, — ответил тот, — как я понимаю.

— Душно, — Малыш прошел в свою комнату.

— Что-нибудь интересное? — Кочетков проследовал за ним.

— Не боитесь, что завтра оштрафуют за курение? — Малышу не хотелось продолжать этот, на первый взгляд, ничего не значащий разговор.

— О, у меня есть оправдание: если не курить, тут комары съедят. Кстати, а как ты от них избавляешься? — он перешел на «ты», решив, что его возраст дает ему на это право. — Я заметил, что они тебя не трогают.

Сам же Кочетков то и дело шлепал себя по спине, по лицу, то просто отгонял взмахами надсадно ноющих комаров.

— Наверное, им не нравится моя кровь, — пошутил Малыш.

— Зато от моей они в полном восторге, — ругнулся Кочетков, отгоняя очередного комара. — И что они во мне нашли? Я ведь и курю, и выпить не прочь. Кстати, не хочешь глотнуть, у меня есть коньячок. НЗ, так сказать.

— Да нет, — отказался Малыш. — Я ведь правду сказал, действительно не употребляю.

Кочеткову надоело ходить вокруг да около. Он сел напротив Малыша.

— Слушай, парень, давай-ка сыграем в открытую. Нам тут ведь бок о бок жить, так лучше мы с тобой приоткроем карты, чтобы не коситься друг на друга. Если ты, конечно, не против.

— Ну что ж, — давайте попробуем, — согласился с этим предложением Малыш, хотя оба они знали, что никакой по-настоящему открытой игры у них не получится, каждый скажет ровно столько, сколько посчитает нужным. И все же даже такой уровень открытости помог каждому из них обрести в этом чужом забытом поселке хоть какого-то союзника.

* * *

Нерон вернулся к себе в номер в раздраженном состоянии. Только что он имел не очень приятный разговор со своим работодателем, с единственным человеком в этом городе, которого он вынужден был слушать и которому подчинялся, — с мэром.

— Я не хочу постоянно слышать о том, что ты со своими ребятами перегибаешь палку. — Каждый день мне капают, что ты и твои мордовороты кого-то прижали слишком сильно, кого-то обидели.

— Врут, — пытался оправдаться Нерон, — привыкли делать при старом мэре все, что им заблагорассудится, а как только их поставили в надлежащие рамки, заныли.

— Да ведь это все уважаемые в городе люди! — почти кричал на него мэр. — А мне тут работать не один год! И тебе, кстати, тоже, потому что только я могу тебя терпеть, кто-нибудь другой давно бы уже отказался от твоих сомнительных услуг и сдал бы тебя с потрохами. Ведь за ними стоят другие! Что будет, если все они начнут стонать разом?

Мэр был из простых и поэтому, когда оставался наедине с кем-то из своей команды, в выражениях не стеснялся.

«Ишь ты, — подумал Нерон, не отвечая шефу, — как заговорил! Когда тебе нужны были мои услуги, чтобы вылезти из грязи в князи, ты не стеснялся моих приемов, а теперь вдруг стыдно стало. Интеллигентом себя почувствовал, демократ сраный!»

— Да, несмотря на мои столичные связи, — продолжал давить на него мэр, — меня отсюда попрут! А вместе со мной и тебя. И учти, тогда я уже не смогу тебя прикрывать, как сейчас. Умерь аппетит или измени подходы. Ты ведь не кто иной, как управляющий делами мэра, не забывай. Твои поступки — мои поступки, так в обществе считают. Твое лицо — мое лицо.

«Врешь, гад! — продолжал мысленно спорить с ним Нерон. — Как только почувствуешь, что я тебе мешаю или что больше ты в моих услугах не нуждаешься, продашь как нечего! Но только я тебя опережу. Я раньше сумею прижать тебя. Чем — придумаю. А то, что больше никому не понадобятся мои услуги, чушь! Без таких, как я, ни один из вас сегодня не может обойтись. Политика стоит бабок. Огромных бабок».

— Кстати, мне нужны деньги на благотворительный фонд мэра, хочу такой открыть, — вдруг переменил тему мэр. — На именные стипендии студентам и тому подобное.

«Да пошел ты со своим фондом!» — тут же в мыслях среагировал Нерон, но вслух ответил:

— Что-нибудь придумаем.

— Только в рамках, в рамках, — напомнил ему уже на выходе мэр.

«Да, кажется, скоро разойдутся наши пути-дорожки, — думал Нерон, возбужденно расхаживая по своему номеру в гостинице и вспоминая неприятную беседу. — Что-то не в меру стал он о чистоте собственного портрета думать. А когда я ему на избирательную кампанию бабки таскал в зубах, ни разу не спрашивал, откуда и какими методами я их достал. Только постанывал от удовольствия, ручонки потирал да просил еще. Все тебе мало казалось. А сейчас понял, что все самое страшное позади, впереди пять лет власти, можно и чистеньким прикинуться. Нет, дорогой, ты со мной еще не в полную меру расплатился за услуги. Вот когда я возьму с этого городишки, сколько посчитаю нужным, тогда и попрощаемся. А будешь палки в колеса мне ставить, мораль читать — я тебя в бараний рог скручу».