Еще один рассвет, еще одно расставание. Баллиста стоял у своего коня, сивого мерина в яблоках. Скакун был сложен изящнее, чем привык северянин, но не слишком. Мерин был в меру горяч и послушен, недостаток скорости он восполнял выносливостью, и походь его была исключительно верна. Баллиста был им доволен, и назвал его Конь Блед.

Человек и конь вздрогнули, когда ворота распахнулись и рыжий свет ламп омыл внутренний двор. Позади слышались приглушенные проклятья и цокот копыт о каменные плиты.

Вот показался Сампсигерам, остановившись наверху лестницы. Баллиста передал поводья Максиму и поднялся к царю.

- Прощай, Марк Клодий Баллиста, вир эгрегий, римский всадник, дукс реки, командующий берегом. Я благодарен за оказанную мне честь.

«Одиозный мелкий засранец. Готов поспорить, жопа твоя шире цистерны», подумал про себя Баллиста. Вслух же он сказал:

- Прощай, Марк Юлий Сампсигерам, жрец Элагабала, царь Эмезы. Это была честь для меня, - Баллиста наклонился вперед и с выражением совершенной искренности добавил:

- Я не забуду послания богов, но никому о нем не расскажу.

- Элагабал, Сол Инвиктус, никогда не ошибается.

С мелодраматичным взмахом плаща Баллиста развернулся, спустился по лестнице и вскочил в седло. Повернув коня, он отдал салют и поскакал прочь со двора.

Нет солдат. Царь Эмезы не дал солдат для борьбы с персами. Недвусмысленный отказ, за которым последовали туманные намеки, что солдаты могут понадобиться для иных целей. Скача к восточным воротам в сопровождении свиты, Баллиста размышлял, почему Эмеза была колыбелью восстаний. Столетиями город не создавал проблем. Затем всего за одно поколение Эмеза породила целую плеяду претендентов на пурпур. Сначала был извращенный юнец, известный под именем своего бога, Элагабала (юнца отправили в клоаку Рима в год рождения Баллисты). Пару лет спустя был Иотапиан (обезглавлен), и всего год назад – Ураний Антонин, которого в цепях приволокли к императорскому двору.

Возможно, все дело в деньгах. Нарастающий спрос римлян на предметы роскоши несказанно оживил торговлю с востоком. Эмеза удачно оседлала торговый путь из Индии через Персидский залив, вверх по Евфрату к Арету, через Пальмиру в Эмезу и дальше на запад. Может, всему виной случай. Женщина из рода жрецов-царей вышла замуж за сенатора по имени Септимий Север, а он возьми да и стань императором. Их сыновья унаследовали трон. Стоило городу породить пару императоров, он захотел породить еще. Может, дело в неудачах самих римлян. Когда Рим не смог защитить Эмезу от персов, богатый, богоспасаемый город был вынужден спасаться сам.

Все претенденты происходили из разных ветвей одной династии царей-жрецов. Можно было понять, почему императоры посадили это Сампсигерама на трон Эмезы. Если кто в этом городе беспокойных жрецов и мог быть безобиден, так этот мелкий прыщ? Но теперь он вошел в роль всерьез: в эти трудные времена Эмеза не могла отправить солдат на защиту Арета, города столь далекого и скорее всего уже обреченного – но храбрые воины Эмезы всегда откликнутся на зов Элагабала в справедливой войне с шансами победить. В послании бога Баллисте были расплывчатые, но не слишком завуалированные намеки на восстание – «упорядоченный мир ждет хаос…рептилия с темной кожей…ярится на римлян…козел, что плутает окольными путями» - вероятно, слова изменников, хотя неоднозначность формулировок не давала шансов это доказать.

Рептилий, видимо, был персидский царь. Козел – Баллистой? Могли бы придумать кого получше, льва там, или кабана. Неважно, он напишет императорам о своих подозрениях. Несмотря на намеки Сампсигерама, Баллиста сомневался, что императоры поверят в его измену.

Лишь Всеотец ведал, какой хаос ожидал их у Пальмирских Врат. Вчера Баллиста согласился путешествовать с караваном купца из Арета. На этот очень настаивал Турпион. Купец, Ярхай, был одним из старшин города. Обижать его было неразумно. И хоть совместное путешествие помогло избежать скандала (может, засранец Турпион получил взятку?), оно определенно повлекло задержки в пути, когда люди, кони и лошади растянулись вдоль тракта.

Небо было нежно-лиловым, солнечный свет подкрасил алым редкие облачка. Мамурра стоял посередь дороги и ждал.

- Ну, что скажешь, префект?

- Все идет хорошо, доминус. Мы готовы выступать, - казалось, Мамурра хочет что-то добавить. Баллиста выждал, но ничего не произошло.

- В чем дело, префект?

- В караване, доминус, - Мамурра казался обеспокоенным. – Это не купцы, это солдаты.

- Из какого отряда?

- Ни из какого. Это наемники – часть личной армии этого Ярхая, - почти квадратное лицо Мамурры выражало непонимание. – Турпион.. он сказал, что объяснит.

Удивительно, но Турпион казался менее ершистым, чем обычно. Он даже немного улыбался:

- Это вполне легально, - сказал он. – Все губернаторы Сирии это разрешали. Правители Арета обязаны своим положением обеспечению безопасности караванов. Они набирают наемников, - было непохоже, чтобы Турпион откровенно лгал.

- Никогда о таком не слышал, - ответил Баллиста.

- В Пальмире все обстоит так же. Это – часть того, что отличает эти два города от остальных в округе, - открыто улыбнулся Турпион. – Я уверен, Ярхай объяснит красноречивей меня. Он ожидает тебя во главе колонны. Я убедил Мамурру, что во главе колонны лучше идти людям Ярхая – они знают путь через пустыню.

Турпион и Мамурра оседлали коней и заняли позиции по бокам от Баллисты. Позади легким галопом ехали телохранители и секретари. Над головами бился на ветру белый дракон. Баллиста же кипел от ярости.

Маршируя, бойцы XX Когорты призывали удачу на пути традиционными для таких случаев присказками. Баллиста был слишком зол, чтобы выдавить из себя что-то сверх улыбки.

Наемники шли тихо. Краем глаза северянин изучал их. Их было много: все верхом, собраны в колонну по двое, числом под сотню. Никакого единообразия формы одежды и снаряжения видно не было: одежды разных стилей, цвета поблекли под ярким солнцем. Кто-то носил шлем, островерхий восточный или римский, кто-то нет. Однако практичность диктовала единообразие в ряде вещей. Все носили восточные костюмы, пригодные для пустыни: низкие башмаки, просторные шаровары и туники, объемные плащи. У всех были длинные мечи на перевязях, к седлам были приторочены луки в футлярах, колчаны стрел и копья. Они казались дисциплинированными и крепкими. «Чудесно, просто, блять, чудесно, едем к компании превосходящих сил наемников, о которых ничегошеньки не знаем, снаряженных и организованных не хуже нас», бормотал про себя Баллиста.

Во главе колонны ждал человек. Ничто в его облике или коне не кричало о верховенстве, но