были с белыми бейджами. Федор тут же заговорил:

– Ты устроился к нам на работу? – В голосе моего знакомого звучала радость. – Да еще и в высший эшелон? – ткнул он в мой бейдж.

– Нет, – усмехнулся я, – мы с приятелем тут что-то вроде почетных гостей.

Арсений, кстати, вертел головой и заметил, как я беседую с Федором.

«Это он?» – получил я от него сообщение.

«Нет! Знакомого встретил. Коллегу», – ответил я.

Строганов полностью развернулся в нашу сторону и показал большой палец. Типа хорошо, что тут есть свои люди.

– А я и не знал, что ты сюда перешел, – сказал я Федору.

– Слушай, ты себе не представляешь, как я счастлив, что ушел из нашей больнички! – возбужденно заговорил он. – И что меня сюда взяли. Тебе даже не передать, какие это две большие разницы! А ты все там же? – с явным сочувствием произнес он. – Да-а… тяжелый это крест! А у меня словно новая жизнь началась. Пациенты и коллеги уважают, начальство ценит, а зарплата… – Он обратил взор к потолку. – Здесь за месяц я получаю больше, чем там за год, можешь представить?

– Да ладно? – не поверил я. – А что делаешь-то?

– Да то же самое, – пожал он плечами. – Даю наркозы, правда, не так много и только плановые. Препараты здесь – какие хочешь. Расходники – без ограничения. Следящая аппаратура – как на космическом корабле. Все, что пожелаешь! Требование только одно – не поверишь! Любить свою работу! – Довольный Склифосовский откинулся на спинку кресла. – Начинается, – кивнул он в сторону сцены. – Я тебе все расскажу! И есть одно предложение! Потом озвучу.

На огромном экране появилось изображение Сергея Яблочкова. Я вздохнул. Раздались аплодисменты. На сцене за длинным столом сидели несколько человек. Среди них я сразу узнал Елену Алмазову. Она первой взяла слово.

– Многоуважаемые коллеги, друзья, гости! Наша ежегодная конференция медицины будущего в этом году посвящена одному из наших лучших сотрудников…

– Видал, как она хорошо держится? – зашептал мне Федор-Склифосовский. – Это же ее муж, ты же его знаешь, ты его лечил! – напомнил он мне. – Жалко мужика. Совсем молодой, но такой мозговитый!

– …формат нашей конференции будет немного изменен, – продолжала Алмазова, – но, согласно традиции, вступительные слова скажут наши незаменимые сотрудники, или, говоря медицинским языком, жизненно важные…

– На самом деле с потерей Яблочкова мы затормозим в наших исследованиях, – отвлек меня от мыслей Федор.

– А что здесь исследуют? – поинтересовался я, разглядывая Алмазову. На ней было длинное облегающее серебристое платье и черный шейный платок, знак траура, вероятно.

– Основная тематика – долголетие, – стал охотно рассказывать доктор. – Как увеличить продолжительность жизни. У нас многосторонний подход. Это и витамины, и вакцина от старения, и даже синтез активатора теломеразы. Я тебе потом все расскажу! – снова пообещал он. Глаза его горели.

– …итак, слово предоставляется куратору нашего грандиозного проекта, нашему незаменимому Человеку с большой буквы, Михаилу Ивановичу Борщевикову. Прошу! – Алмазова улыбнулась тонкими губами кому-то в зале.

Раздались аплодисменты. Из первого ряда неожиданно резво поднялся массивный мужчина лет пятидесяти пяти в добротном темно-сером костюме. Удивительно, что его короткие волосы и торчащие щеткой усы были практически седыми, а густые брови – почти черными. В отличие от Алмазовой он не улыбался, а близко посаженые темные глаза и нахмуренные брови придавали ему суровый вид.

– Да что вы, право, – отмахнулся он от аплодисментов. Важно взойдя на сцену и кивком поприветствовав публику, он начал: – Знаете, это сейчас говорят: куратор…

– Адвайзер! – выкрикнул кто-то из зала.

– Вот-вот! – кивнул он. – Набрались новых слов. Вот в мое время была такая должность: завхоз. И всем понятно было, кто это и что это. Когда меня сюда направили, я вообще понятия не имел, с кем придется работать. Сказали, ученые там, профессора, доктора. И я в первый же день понял, что это… Ну совсем другие люди! Помню, пятница была, начало июня, приходит ко мне Сережа… – Он грустно покивал в сторону фотографии Яблочкова. – И говорит, нам для эксперимента на выходные спирт нужен. Пол-литра, говорит, хватит. Я отвечаю – сделаем. Сам-то понимаю – впереди выходные, шашлычки, природа. Только думаю, спирт-то зачем пить? Ну, съездил в магазин, купил им вина, да коньяка, да соков. Звоню ему, говорю – забирай жидкость для эксперимента. Вручаю пакет с «горючим». Сережа смотрит. Говорит, мол, спасибо большое, только спирт-то где? А оказалось, что им и правда спирт был нужен для каких-то исследований! – Завхоз засмеялся, в зале поддержали. – Тут я и понял, что ученые эти – они другие! – Докладчик вновь насупился. – Потеря Сергея Яблочкова – это не только трагедия для всех нас, это призыв к действию. Сплотиться и работать. Помнить и создавать. Быть бдительными. Спасибо!

Под рукоплескания Борщевиков вернулся на свое место.

Завибрировал мой телефон. Строганов интересовался: «Этот не тот?»

«Нет!» – ответил я.

«Точно?»

«Абсолютно!»

– Борщевик мужик нормальный, – получил я тут же информацию от Федора. – Как-то забарахлил инфузомат, я ему пожаловался, он без слов новый купил, прикинь? А тот денег стоил немереных! У него только один пунктик, – усмехнулся Федор. – Он шпионов боится.

– Каких шпионов? – вполголоса спросил я.

– Обычных, промышленных, и особенно иностранных, – заулыбался Федор. – У Борщевика это идея фикс. Все над этим смеются, но ничего сделать не могут. Он же из бывших гэбистов. А может, начальство ему такую задачу поставило.

– А кто у вас начальство? Это вообще государственный центр?

– Нет, МКБ частная контора, но госсубсидии тоже есть. Основатели-соучредители сидят в Москве. Нам поставлена задача, мы ее решаем. Но не я лично, конечно. Я так, исполнитель…

– А что за задача?

– Я же говорил, продлить жизнь, это программа минимум. Обеспечить бессмертие – программа максимум, – засмеялся Федор.

– Кощея создаете? – пошутил я.

– Типа того, клонируем, – усмехнулся мой приятель. – А поскольку деньги вкладываются гигантские, то они, учредители, боятся, чтобы наши разработки не утекли куда-нибудь.

– Алмазова же собирается статьи писать в журнал «Ланцет», – удивился я. – Как же тогда быть с вашими секретами?

– Так они все пишут. – Федор развел руками. – А меня, спасибо им, берут в соавторы. Лена, например. И Зволдин.

– Кто?

– А вон, видишь, идет выступать?

На сцену взлетал тот самый Виктор Вячеславович, с которым мы столкнулись в туалете. Значит, он Зволдин?

Докладчик воздвигнулся посреди сцены, напоминая статую Колосса на Родосе.

– Коллеги! Я считаю, что врачи делятся на две категории. Первая, к которой принадлежу я, и вторая, к которой принадлежал Сергей Яблочков, это, так сказать, локомотивы медицины и науки! И все остальные, так сказать, вагончики, которые мы, двигатели, тянем за собой. И это нормально. Ничего особенного тут нет. Каким, так сказать, уродился. Или каким сделал себя. Вы знаете, что мы с Сергеем часто спорили. И это тоже нормально. Потому что в наших спорах рождались идеи, которые вы сейчас и разрабатываете. И то, что мы все понесли такую тяжелую утрату – минус один локомотив, – означает лишь одно: я буду тянуть за двоих! И Сергей бы на моем месте сделал точно так же!

– Знаешь, чем Господь Бог отличается от Зволдина? – негромко спросил Федор. – Тем, что Бог знает, что он не Зволдин. Он, конечно, талантливый, Сергей его ценил, это правда. Но сволочь редкостная, – шепотом добавил мой коллега.

– А спорили почему? – поинтересовался я.

Федор пожал плечами:

– Да по любому вопросу. Но Зволдин все-таки понимал, что Сергей – руководитель темы нескольких отделов, в том числе и зволдинского. К тому же – муж Елены, а она тут звезда первой величины.

– А Зволдин кто по специальности?

– Хирург, его главная идея – вживление в мозг электронных имплантов. Он бредит искусственным гиппокампом. Чип-имплант для хранения воспоминаний!

– Ничего себе! – поразился я. – Профессор Преображенский отдыхает.

– Ага, – кивнул Федор. – Но это для него что-то вроде хобби. А тема его отдела – разработка и воздействие ноотропов, я потом расскажу.

– …и не зря мои родители назвали меня Виктором! Что означает «победитель»! – заканчивал свою пылкую речь Зволдин. Он поднял два пальца вверх, типа «победа», и величественно спустился в зал.

Я обратил внимание на Алмазову. Она как-то напряглась, будто пыталась не выглядеть раздраженной. Зато Строганов и не пытался сдержать эмоции, показывая, что послал мне сообщение, которого я не заметил.

«Этот?»

«Нет».

«Черт! Почему ты его не разглядел в сортире? Чем ты там занимался?»

Я оставил его вопросы без ответа.

– А у этого Виктора-победителя много подчиненных? Ты всех знаешь в его отделе? – спросил я у Федора.

– Думаю, что да, – чуть подумав, ответил мой коллега.

Мы отвлеклись от разговора, потому что в зале что-то происходило. Елена Алмазова анонсировала выступление очередного докладчика и после затянувшейся паузы стала