Дайте нам постоянного сопровождающего, которому вы сами доверяете. Это два. Нас интересуют не ваши секретные эксперименты или что там у вас делается, а только те материалы, которые ваши доктора собираются публиковать в нашем журнале. И это три! – добавил он, громко щелкнув пальцами, а затем закинул руки за голову.

Борщевиков фыркнул, Громов чуть приподнял бровь, а Мишаня высунулся из-за ноутбука.

– Все нормально! – сообщил он начальству.

– Чего? – не понял Михаил Иванович. – А, ты про компьютер? Да, спасибо! – И, вновь повернувшись к нам, сказал: – Эх, Лена… Ну вот что ей не работается? Да, она сказала мне, что заинтересована в вас, точнее, в публикациях в вашем «Пинцете», или как его там… А вот, кстати, насчет того, чтобы вас сопровождал надежный человек, это идея хорошая. Василий! – Он бросил многозначительный взгляд на начальника охраны. – Что скажешь?

– Михал Иваныч, – тут же отозвался Громов, – лучше бы не из моих орлов. Они не просекут специфики. Тут нужен кто-то из врачей. Я могу только наблюдение обеспечить.

– Согласен, – кивнул Борщевиков. – Тогда Зволдин…

Громов кашлянул.

– Виктор Вячеславович может не согласиться. Он же теперь за Яблочкова руководит. Ему это не по рангу.

– Да что ты говоришь? Зазвездился наш победитель? Есть у меня для него предложение, не сможет отказаться, – усмехнулся Борщевиков. – Он у меня просил партию старых телефонов купить за каким-то хреном, извините мой французский…

– Ему нужны модели, у которых мощность передатчика достигает восемь-девять ватт, – донесся голос из-за ноутбука. – Он сперва просил меня смонтировать такое устройство, но я ему предложил вариант использовать старые трубки. Это еще технология NMT, – пояснил он. – Помните, в начале девяностых у нас такие появились. Они фигачат под девять ватт, секунд пятнадцать, пока базовую станцию ищут. Современные тоже излучают, но поскольку станций вокруг немерено, то такой мощности не достигают. Разве что в лесу, где вышек нет. Да и вообще, все эти разговоры, что смартфон меньше излучает, – маркетинговая лажа.

Мы все озадаченно смотрели на Мишаню. Он предпочитал смотреть на экран.

– Короче, я ему присоветовал, что чем монтировать новые устройства, да в большом количестве, дешевле купить эти старые телефоны.

– Вот и отлично, – ответил Борщевиков, не особо удивленный услышанным. Видимо, уже привык к странным пожеланиям своих подопечных. И стал звонить Зволдину. – Вячеславыч, привет! Отвлеку на минуту? Тут для тебя новость хорошая есть. Да. Помнишь, ты про телефоны старые спрашивал? Я договорюсь. Будет тебе партия. Да сколько хочешь. Сотню? Не вопрос. Да не за что! Главное, чтобы на пользу. Да. А у меня к тебе встречная просьба… Тут из журнала, как его…

– «Ланцет», – подсказал Арсений.

– Да, – кивнул хитрый Борщевиков, – из «Ланцета» эксперты к нам пожаловали. Их что-то будет интересовать, я даже не вникаю, что именно. Но! Мне надо, чтобы их контролировал кто-то из специалистов высокого уровня, понимаешь? А кроме тебя, я никому не могу доверить. Сам знаешь, шпионы вокруг. Да, не смейся! Что? Сам собирался статью писать? Ну вот, как раз с ними и пообщаешься на эту тему. Все, договорились! Спасибо!

Борщевиков потер руки. А Строганов, вскочив с кресла, уже несся к выходу.

Глава 11

Я чувствовал себя неуверенно. Как доктор, который должен проводить искусственную вентиляцию легких больному на незнакомом аппарате ИВЛ. Строганов же ощущал себя дирижером, которому доверили палочку и оркестр. Он светился от радости, раздувался от самоуверенности, но при этом стал жутко неуклюжим. Например, уходя из кабинета Борщевикова, споткнулся и сшиб ногой ведерко для мусора. Затем, уже находясь у Зволдина, он опрокинул на себя бокал с остатками вина, стал вытираться салфетками, а потом полез под стол, чтобы выбросить их в мусорку, хотя его уговаривали просто оставить их на столе.

Но, как говорится, все по порядку. После проверок со стороны Борщевикова мы вернулись в Сеченовский зал, где народ пил, танцевал и вел научные беседы. Там нас представили Виктору Вячеславовичу Зволдину, и мы переместились в кабинет последнего, чтобы спокойно пообщаться. Видимо, мы понравились Зволдину, поскольку из высокомерного победителя, каким мы его недавно видели на сцене, он превратился в обаятельного человека, гостеприимного, к тому же разбирающегося в фармакодинамике, фармакокинетике и биохимии нейрометаболических стимуляторов. А может быть, он просто был очень заинтересован в публикациях в «Ланцете»… Словом, мы сидели в удобных креслах за столиком и угощались напитками из бара в виде глобуса, а радушный хозяин читал нам лекцию.

– Нам говорили, что в МКБ занимаются проблемой долголетия. При чем тут тогда ноотропы? – поинтересовался я, когда он закончил свою речь.

Арсений, все это время молча сидевший с бокалом вина в руке, бросил на меня взгляд, выражавший поощрение.

Зволдин потер руки.

– Наши основатели-спонсоры, – стал он объяснять, – безусловно хотят жить долго и счастливо, поэтому и вкладывают в нас деньги. Но старый человек вовсе не означает мудрый, понимаете?

Я кивнул. А Арсений вставил:

– Да и молодой тоже.

– Ха! – усмехнулся Зволдин. – Так вот, они хотят не только жить долго, но и сохранить свой интеллект, память и разум. Поэтому параллельно с разработкой методов продления жизни мы занимаемся сохранением когнитивных способностей. Собственно, в моей статье и пойдет речь про метод, который мы разработали. Сочетание лекарственных препаратов и транскраниальной электростимуляции оказывает мнемотропное действие, дает психостимулирующий эффект, позволяет улучшить микроциркуляцию в головном мозге и так далее.

– Это какой-то новый препарат? – спросил я.

– В каком-то смысле, – чуть замялся рассказчик. – Мы взяли известные препараты и соединили их вместе. Ингибитор ацетилхолинэстеразы и антагонист глутаматных NMDA-рецепторов…

– Ах, вот оно что, рецепторы! – воскликнул Арсений, услышав знакомое слово. Тут-то он и облил себя вином. А пока он вытирался и выкидывал салфетки в корзину, стоящую под письменным столом, Зволдин доказывал мне преимущества отечественных дженериков перед оригинальными импортными препаратами.

– Скажите, – встрял в разговор Строганов, усевшись на свое место. – А на животных у вас опыты ставят?

Зволдин чуть скривился.

– Это, понимаете ли, такая деликатная тема… Может быть, мы обойдем ее стороной? – предложил он. – Все эти этические комитеты… Конечно, мы используем собак, крыс, кроликов, мышей…

– А змей? – поинтересовался Арсений.

– Змей? – удивился Зволдин и вдруг засмеялся. – У нас только одна змея, но она вряд ли позволит проводить на себе исследования. Кстати, основные испытуемые – это мы сами. Наши сотрудники…

– Они добровольно участвуют в экспериментах? – строго спросил Строганов.

– Ну конечно! – энергично закивал Зволдин. – Даже очередь из желающих была, когда мы изучали препарат для восстановления потенции. – Он хохотнул, но тут же продолжил: – И, разумеется, испытуемых предварительно обследуют. У нас четкие критерии включения-исключения. На днях пришлось исключить из исследования одну нашу сотрудницу, у нее выявилось скрытое заболевание крови…

– А какие еще могут быть причины для исключения из исследования? – как можно небрежнее спросил я. И поймал на себе косой взгляд моего напарника.

– Еще? – Зволдин пожал плечами. – Всякое бывает. Вот, пришлось снять с эксперимента одного доктора… – Виктор Вячеславович налил себе вина, затем спохватился и предложил нам. – Если интересно, могу рассказать.

– Да, очень интересно! – Арсений поднял свой бокал, предлагая чокнуться.

Раздался интенсивный звон.

– Некоторые наши препараты действуют как психостимуляторы, – стал рассказывать доктор, – и воздействие электрическими импульсами повышает выработку эндорфинов, серотонина…

– То есть они действуют как наркотики? – уточнил я.

– Могут вызвать эффект привыкания, – согласился Зволдин. – Ну, и другие негативные последствия. Поэтому мы тщательно мониторируем испытуемого – электроэнцефалограмма, функциональная МРТ, психологическое тестирование… – Зволдин сделал несколько глотков вина.

– И что это дает? – спросил нетерпеливый Арсений.

– А то, что мы понимаем раньше самого испытуемого, что появилась зависимость от этого препарата. И прекращаем эксперимент. Конечно, это может не понравиться – человек получает лекарство, от которого и настроение хорошее, и память лучше, а бодрость так и прет. И вдруг – облом…

– Часто такое случается?

– Порядка десяти процентов.

– Но сотрудник остается работать? – уточнил я.

– Естественно! – подтвердил Зволдин. – У него же есть своя работа. Просто снимается с этого конкретного эксперимента. Но может поучаствовать в другом. И даже в другом отделе. Возможностей много.

– Вы же, кстати, – вклинился Арсений, – теперь руководите несколькими отделами? За Яблочкова. Это повышение? Вас можно поздравить?

– Да что там, – отмахнулся наш собеседник, однако было видно, что ему мои уточнения приятны. – Но, говоря объективно, для работы это хорошо. Сергей, конечно, очень толковый был, талантливый… Но! Слишком осторожный. Для исследователя это плохо. Прорывные решения может принимать только человек, не боящийся рисковать, понимаете? Но в статьях я такое не пишу, – тут же улыбнулся Зволдин.

– Расчетливый риск лучше опрометчивых шагов, – успокоил я его.

– Точняк! – подхватил