слышь? – негромко, но веско сказал Гена. – Не кричим на девушку, ясно это? Хошь поорать на кого – давай на меня, я привычный.

И в этот момент опять случились несколько вещей одновременно.

Полковник Дроздов, уже порядком багровый, раскрыл рот.

Прямо из пламени нашего уютного костерка высунулась острая треугольная мордочка и уставилась на него глянцево-чёрными, как стёкла спецагентских очков, глазами.

Фигура Матвея у полосы прибоя поднялась в рост и побрела к нам.

– Ну, слава Близзарду, он додумался, – пробормотал я ещё до того, как заметил морду в огне. – Эй, смотрите, Матвей что-то приду… Ох!

Небольшое болотного цвета существо выскочило из пламени и юркнуло в темноту между Геной и Дроздовым. Насколько я успел заметить, оно напоминало ящерицу.

– Начина-а-ается, – протянул не-дрейнер Геннадий, поднимаясь на ноги и протягивая руку Рите. – Подъём, братва, Марс снова атакует.

Полковник Дроздов беззвучно выругался одними губами и полнозвучно добавил:

– Зовите этого умника. Быстро на борт и уезжаем.

Рита смотрела в тёмные заросли сухостоя, куда сделало лапки странное создание:

– Оно вроде не такое уж было и страшное…

Из пламени высунулась ещё одна мордочка. Гена поднял с песка сухую камышину и осторожно поднёс к костерку – ну, конечно, потыкать в пришельца палочкой, как же без этого.

– Гена, не на…

Ящерица шмыгнула прочь, разбрасывая искры из костра. Она оказалась побольше первой.

– Матвей! – прокричал я, сложив ладони рупором. – Поспеши, дружище! Пора в путь!

Из огня показалась третья голова. Уже заметно крупнее.

– Тушите костёр, – напряжённым голосом приказал полковник. – Быстро.

– Да они же правда не страшные, – заметила Рита, присаживаясь на корточки и любуясь изящной головкой в язычках пламени. – Красивые даже.

Предыдущие ящерицы были какие-то зеленовато-буренькие, но эта действительно радовала глаз: такая симпатичная ржаво-рыжая расцветочка в неоново-оранжевых пятнах.

– Грибы тоже поначалу нестрашные были, – напомнил Гена и за локоть потянул её от костра.

Рита взяла у него камышинку, поднесла поближе…

В ответ ящерица плюнула.

Огненная плюха с шипением пронеслась по воздуху и попала Дроздову на ботинок. Полковник приглушённо взвыл – со злости или действительно обжёгся, не знаю. В воздухе явственно запахло керосином. Ящерица сиганула в камыши.

– Матвей! – крикнул я, встревожившись. – Скорее, надо ехать!

– Воды нам сюда, живо! – рявкнул полковник кому-то из своих.

– Я всё понял, – донёс до меня ветер со стороны береговой линии.

С этого расстояния я уже различал у ног этого человека Вельзевула, шагающего степенно, как миниатюрный доберман, которому скомандовали «рядом». К нам торопливо подошёл Олег.

– Отличные новости!!! – проорал я.

Из огня высунулась очередная голова.

Размером с тарелку.

– Ч-ч-чёрт, да что вы копаетесь!..

Полковник принялся стремительно стаскивать с ноги ботинок. На вид совсем недешёвый такой, хочу заметить, ботиночек.

– Я всё понял, – повторил Матвей: он был уже шагах в пяти.

И тут внезапно Вельзевул у его ног подскочил на всех четырёх лапах, выгнув спину колесом и вздыбив то, что у него было из шерсти, издал жуткий боевой клич и ринулся в камыши.

– И я не могу, – продолжал этот человек.

– Не-е-ет… – застонал я.

– Увы, да, – ответил Матвей, очевидно считая, что я разговариваю с ним.

Олег выглядел как ребёнок перед входом в Луна-парк. С круглыми от возбуждения глазами он указал пальцем на пламя и хотел было что-то сказать. Как раз в этот момент полковник ударил подмёткой по костру и торчащей в нём голове.

Искры взметнулись таким столбом, словно Дроздов ливанул в огонь жидкости для розжига: вокруг сразу стало ярче, и я увидел, как к нам бежит агент с канистрой воды. Одновременно я услышал в камышах резкое шипение, затем вой, снова шипение и какую-то яростную возню, а потом – потрескивание.

Получив по маковке, сидевшая в костре ящерица плюнула в Дроздова, попав вместо этого в агента: прямо на моих глазах бедняге на брючину угодил круглый огненный комок размером с яйцо. Больше всего это было похоже на жидкую лаву.

– А-а-а!

Игнорируя травму агента, Дроздов выхватил у него канистру и перевернул над костром. Повалил густой белый пар, Гена с Ритой торопливо попятились, Олег схватился за голову, точно маленький эльф, которому злые мальчишки только что сломали любимый лук.

Огонь погас.

Голова исчезла.

– Я не могу, – заладил Матвей, становясь рядом со мной и напрочь игнорируя всю эту катавасию с плюющимися ящерицами: – Никак не могу. Простите.

И вдруг я увидел, как в камышах у него за спиной занимается яркое весёлое пламя. Вельзевул – сатанинский котяра, но я всё же понадеялся, что он сейчас не там.

– Ты слышишь меня, Лекс? – повысил голос Матвей.

И тут я наконец обратил внимание на то, как выглядит этот человек и какой у него голос.

Бледного до серости Матвея била заметная дрожь, он едва не заикался. Пальцы нервно теребили разношенную резинку свитера. Смотрелось так, словно его вот-вот свалит жёсткий приступ эпилепсии или чего похуже.

Полковник Дроздов повернулся к нему, стиснув в руке башмак. Ноздри у него раздувались, и дышал полковник тяжеловато:

– Что это значит? Чего это ты не можешь?

– Не могу отключить режим, – едва выдавил из себя Матвей, у которого начали дёргаться одновременно веко, щека и угол рта. – Мне никак.

Глава 13

Пламя в камышах уже поднималось к небесам, озаряя пляж не хуже фар мерсетанков. Думаю, на его фоне наша компания смотрелась очень колоритно. Ну чисто праздник Масленицы на школьном дворе.

Один из товарищей притащил пострадавшему автоаптечку, и сейчас агенты возились с его брюками. Полковник застыл, как коренастое изваяние в одном ботинке, буравя Матвея глазами. Олег принял позу худого вопросительного знака и тоже уставился на Матвея. Рита с Геной переводили взгляд с этого человека на всполохи огня у озера.

Было очевидно, что ещё секунда – и всё покатится к чёртовой бабушке.

– Так, дружище, успокойся. – Я похлопал Матвея по щекам, пока его окончательно не накрыло. – Всё в порядке, слышишь? Изи. Изи. Дыши глубже. Всё в полном порядке.

Затылком я ощутил волну жара: судя по отсветам на лицах присутствующих, как раз после этих слов у меня за спиной взметнулся особенно высокий огненный язык.

Матвей смотрел на меня почти жалобно, как умный спаниель, которого вырвало на очень ценный ковёр и вот-вот будет рвать снова. Никогда ещё не видел, чтобы его так крючило от признания в собственном несовершенстве.

– Спокуха, брат, – Гена решил внести свою лепту, чувствительно стукнув Матвея промеж лопаток. – Не загоняйся, не так уж всё хреново.

Сквозь потрескивание пылающего тростника мне вдруг послышался