Тринадцатого июля 1983 года профессор Монтанье поделился первыми полученными антигенами с коллегами из больницы Биша – Клода Бернара. После обнаружения и наблюдения за антигенами они научились распознавать антитела и завершили серию тестов. Примерно через неделю были получены многообещающие предварительные результаты. Начиная с 20 июля, тестовые испытания срезов тканей зараженных пациентов дали хорошие результаты, но все еще требующие дополнительной проверки. В сентябре, по мере того как совершенствовались методы исследований, уже от 30 до 40 процентов предварительных исследований биоматериалов, полученных от заболевших пациентов, показали положительные результаты. Однако исследования тех же проб от абсолютно здоровых людей тоже дали положительные результаты. Соотношение «слабых» и «действительно положительных» и значительное присутствие «ложноположительных» результатов не обескуражило исследовательниц.

Количество заболевших, выявленных во Франции, было небольшим, в сравнении с сотнями случаев, выявленных в США. Франсуазе Брен-Везине и ее ученице не хватало материалов для исследования. Тогда они обратились в CDC Атланты, и коллеги согласились выслать им большое количество сыворотки крови зараженных пациентов.

Весной 1984 года в журнале «Ланцет» была опубликована статья о результатах, полученных во Франции при исследовании биоматериалов более чем пятисот больных. В крови этих пациентов удалось найти специфические антитела против ретровируса LAV. Конечно, их иммунные системы не выдерживали натиска ретровируса, но теперь они не капитулировали без боя. Благодаря этим антителам организм сам выявлял присутствие вируса.

Понадобилось еще несколько месяцев, чтобы техника ELISA, адаптированная к вирусу СПИДа, обеспечила достаточную точность и стала надежным орудием выявления вируса. В конце 1984 года метод, разработанный в результате сотрудничества Института Пастера и больницы Биша – Клода Бернара, был уже способен обнаружить антитела к вирусу LAV в 90 процентах случаев и перестал указывать на «ложноположительные» результаты. Долгие месяцы работы рядом с Франсуазой Брен-Везине станут темой диссертации и ознаменуют собой период учебы для ее ученицы Кристин Рузиу.

Эффективный запатентованный тест Института Пастера, так же как и тест его конкурента, американской лаборатории Эббота, станет доступен широкой публике только летом 1985 года.

Лечение

Все началось с неожиданного телефонного звонка. Местный врач объявил, что место для Дезире на дезинтоксикацию вот-вот освободится. Упорные хлопоты принесли свои плоды, и теперь надо было только убедить Дезире не отказываться от визита к врачу.

Луиза выгладила всю одежду сына, помогла ему собрать чемодан и проводила до Ниццы. Как только Дезире, у которого еще не начали проявляться опасные симптомы болезни, оказался за окнами примыкавшего к больнице здания, семья снова стала жить надеждой.

Лечение началось с индивидуальной беседы с наркологом. Читая историю болезни моего дяди, врач хранил молчание и только вздыхал. Потом сообщил своему пациенту, что тому придется провести в больнице 3–4 недели. Дезире должен был изучить правила внутреннего распорядка и расписаться, что он с ними ознакомлен. Мало того что ему не разрешалось выходить за пределы больницы и принимать посетителей, так он еще был обязан посещать коллективные и индивидуальные занятия с психологом.

В ходе первого занятия с Дезире психолог начертил схему, представляющую собой круг. Наркоманию он считал реакцией на фрустрацию, результатом низкой самооценки, «слабости» личности. Наркотик, как правило, смягчает многие неприятные моменты. И тут возникает порочный круг. Героин устремляется в «слабое место», и больше человеку уже ничего не надо, кроме увеличения дозы. Врач объяснил Дезире, что он сможет избавиться от героиновой зависимости, только когда сумеет определить и наполнить новым смыслом свое «слабое место».

Мой дядя вырос в семье, где люди друг с другом не разговаривали. И я спрашивал себя, способен ли он вообще поделиться глубокими чувствами с незнакомым человеком. Я представил, как он молча соглашается с утверждениями собеседника, лишь бы только поскорее завершить разговор. И я никогда не узнаю, понимал ли он хоть что-нибудь во время этих сеансов.

Ему пришлось полностью отказаться от наркотика. Самой тяжелой была первая неделя. Дезире боролся с тошнотой, ломотой во всем теле и отчаянными головными болями. То есть со всеми симптомами абстиненции. Заменители наркотика, такие как метадон, во Франции еще не были официально разрешены. Их легализуют только в 1995 году, когда власти оценят наконец масштабы эпидемии СПИДа в среде наркоманов. И Дезире прописывали только анальгетики, спазмолитики, изредка седативные средства или транквилизаторы, но только в самые тяжелые моменты. В таком учреждении, как больница, его болезнь пугала изрядную часть персонала, потому что слишком сильно выраженный синдром абстиненции затруднял общение с санитарами и медсестрами.

Но как только самый трудный период закончился, Дезире почувствовал себя лучше. Отношения с персоналом наладились. Теперь можно было начинать более интенсивно работать с психологом. Это было тем более необходимо, что абстиненция стала проявляться в тревожности, подавленности, то есть в депрессии.

Из окна его палаты за холмами виднелось море с его далеким горизонтом. Несомненно, чтобы держаться, Дезире думал о Брижит и об их будущем ребенке.

А для семьи каждый курс лечения означал надежду и передышку. Надежду на то, что на сей раз произойдет улучшение. Передышку, потому что не надо было каждую минуту задаваться вопросом, где Дезире. Парня уже несколько недель не было в городке, и беспокойство родителей понемногу рассеивалось. Они не знали, чем он там занят, чем его лечат, но им стало легче: они уже не боялись услышать очередной телефонный звонок от пожарников или известие, что кто-то нашел его на улице без сознания и с торчащим из руки шприцем. Бабушка снова вернулась в мясную лавку и сняла с отца и деда часть дополнительных обязанностей, свалившихся на них в ее отсутствие.

Находясь на лечении, Дезире пытался чем-то себя занять. Когда ему разрешили пользоваться телефоном, он звонил и уверял, что у него все хорошо и дальше тоже все будет хорошо. Следы от уколов на руках исчезали, цвет лица нормализовался, и вообще Дезире стал похож на человека. Бабушка уже снова видела его секретарем нотариуса.

Мой дядя пытался заинтересоваться чем-нибудь другим, кроме наркотика, но он уже давно все забыл. Из памяти абсолютно выпало, чему он мечтал посвятить себя раньше. Ответа он найти не мог, а потому решил дать себе небольшую отсрочку, пока ответ не придет сам. Вдали от уличной суеты, от друзей он старался выиграть время. Вместо того чтобы выиграть бой, он дал себе передышку. И в результате только оттянул час поражения.

Тест

В 1984 году в больнице Раймона Пуанкаре в Гарше Жак Лейбович осознал, с каким риском в плане распространения вируса связано переливание крови. Его тревогу