и ни с кем не разговаривал о том, что его брат наркоман, что он смертельно болен, о выборе брата родить ребенка. Скорее всего, он бы так никогда об этом и не заговорил. А мама, наоборот, пыталась все понять, побольше узнать, копалась в газетах, смотрела телепередачи, отыскивала какие-то пока очень редкие книги. Ей хотелось найти повод для надежды.

Как только Брижит с малышкой выписались из родильного дома, молодая семья переехала в свою квартиру в мансарде, на площади возле фонтана. Завидев издали пару с синей детской коляской, люди подходили с поздравлениями. Дезире и Брижит выглядели красивыми и счастливыми. Казалось, веселые времена бессонных ночей и наркотиков отошли в далекое прошлое.

Бабушка заглядывала к ним по нескольку раз на дню, чтобы предложить помощь. Прежде всего ее заботило, чтобы пара не вернулась к своим былым порокам. Она изобретала всевозможные предлоги, чтобы открыть шкафы на кухне и в гостиной, выдвинуть ящики ночных столиков или домашней аптечки. И каждый раз не находила ни наркотиков, ни эластичных жгутов, ни шприцев, и это ее успокаивало.

Учитывая результаты анализов крови, Эмили находилась под наблюдением местного врача, инфекционистов больницы Арше и специалистов из педиатрической больницы Ланваль в Ницце. В первые недели жизни малышки, после дополнительных анализов, было установлено, что вирус никуда не делся, он циркулировал в ее крови, под нежной кожей, такой же, как у всех младенцев. Он пока спал, но риск, что в один прекрасный день он проснется, тоже никуда не делся.

AZT

Весной 1984 года Роберт Галло переслал образец LAV вирусологу Хироаки Мицуйя из Национального института рака, выразив при этом пожелание, чтобы исследователи протестировали на этом образце все молекулы, имеющиеся в их распоряжении, в надежде на то, что хотя бы одна из них избежит репликации вируса. Желая увеличить шансы на успех, институт разослал обращения во многие лаборатории, и среди них – в лабораторию фонда Берроуза – Уэллкома в Северной Каролине. Поскольку вирусология была еще областью малорентабельной, лаборатория, обладающая серьезными ресурсами, располагала редкими специалистами в этой области.

После нескольких недель работы исследователи этой лаборатории повторно рассмотрели BW509U, вещество, синтезированное неким Джеромом Горвицем в 1964 году в Мичигане. Ученый из Мичигана давно опробовал эту молекулу в работах c вирусным раком. Однако по причине побочных эффектов, крайне тяжелых для пациентов, а прежде всего ввиду неэффективности, от BW509U быстро отказались. Вместе с коллегами Горвиц синтезировал и другие вещества, такие как ddC, d4T и ddI, но все они были неэффективны в лечении рака. Лаборатория фонда Берроуза – Уэллкома обнаружила это вещество в шкафу после долгих поисков в архивах.

Сначала его тестировали на мышах, которым привили ретровирус, и после нескольких проб заметили, что, похоже, BW509U блокирует репликацию вируса в клетках грызунов. Хотя испытания, проведенные в других лабораториях, наоборот, показывали неэффективность этого вещества. Сотрудники лаборатории отправили антидот, который назвали «соединение S», в Национальный институт рака. У Хироаки Мицуйя была возможность продвинуть изучение этой молекулы дальше, и не только на мышах, но и на человеческом вирусе, который доверил ему Роберт Галло. Он поместил вирус иммунодефицита человека в питательную среду с клонами лимфоцитов Т4, которые получил из собственной крови. В конце 1984 года его работа подтвердила надежду на предполагаемый результат: вещество, названное азидотимидином, или AZT, подавляло в пробирке вирус СПИДа и блокировало его воздействие на лимфоциты. Настало время начать испытания на людях.

В июле 1985 года первые результаты у 19 пациентов показали, что AZT имеет тенденцию восстанавливать количество лимфоцитов Т4. Тогда эксперимент продолжили на большей группе пациентов, которая все увеличивалась.

В 1986 году наблюдение за пациентами выявило развитие болезни у 212 человек. Половина из них принимала AZT, вторая половина – плацебо. В сентябре, после восьми недель лечения, появились показательные результаты: в группе, принимавшей AZT, наблюдался только один смертельный исход, а в группе, принимавшей плацебо, – девятнадцать. Кроме того, в первой группе болезнь перешла в стадию СПИДа у двадцати четырех пациентов, а во второй – у сорока пяти. Казалось, за короткое время в первой группе, где пациенты принимали AZT, произошло гораздо меньше летальных исходов, чем во второй.

Впервые за много лет лекарство оказалось эффективным в борьбе со СПИДом. Победить вирус пока не удалось, но удалось затормозить его разрушительное воздействие. Девятнадцатого марта 1987 года Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов зарегистрировало лекарство в кратчайший срок, учитывая чрезвычайную санитарную ситуацию.

В 1989 году испытание 019, проводившееся с привлечением около трех тысяч пациентов, остановили раньше намеченного срока. Разрыв в количестве смертельных случаев между пациентами, получавшими AZT, и пациентами, получавшими плацебо, стал настолько велик, что продолжать исследование было невозможно, не ответив на чисто этический вопрос: ради чего применять плацебо, если лекарство так хорошо себя показало? Лаборатория фонда Берроуза – Уэллкома с гордостью сообщила о своих результатах. На следующее утро после публикации в Америке акции лаборатории взлетели в цене на тридцать два процента за несколько часов.

Больница

– Здесь только я занимаюсь внутривенными вливаниями, понятно?

Что касалось понимания, Дезире все понял. Ему хотелось поскорее выздороветь, чтобы поскорее уйти отсюда. Едва он устроился в больничной палате, как вошел огромный, как зеркальный шкаф, медбрат и бросил эту реплику, видимо, желая произвести впечатление. Он важно прошествовал между койкой и окном, словно по отвоеванной территории, а потом удалился.

Наркоманы нагоняли страху на персонал. Когда у них начиналась ломка, они были способны на все. Они воровали шприцы и лекарства с передвижных столиков и неожиданно впадали в неконтролируемую ярость. Во время посещений их друзья иногда тайком проносили то, чем можно было уколоться. Тогда позже их находили без сознания в палате или в ванной. Так зачем лечить тех, кто сам себя губит?

С началом эпидемии СПИДа в отделение пульмонологии больницы Пастера в Ницце прибывало все больше больных. Они поступали для лечения туберкулеза и пневмоцистоза, которые вызывал вирус, занесенный при уколах наркотика, когда они менялись шприцами или вообще пользовались одним на всех. Персонал с самого поступления глаз с них не спускал. Их заставляли подписывать обязательство вести себя хорошо, а потом следили за каждым их шагом. Страх переметнулся в другой лагерь.

Дезире уложил в больницу туберкулез. Его почти месяц мучили сильный кашель и одышка. Когда же началось кровохарканье, мать повезла его в Ниццу. Он пробыл в больнице несколько недель, пока курс антибиотиков не привел к улучшению и он не смог вернуться