нескольких других соотечественников, купцов-комиссионеров, занимающихся транспортировкой в Кяхту чая, принадлежащего нашим же владельцам фабрик в городе Ханькоу. Несмотря на то, что это настоящий китайский город, не особенно редко ещё можно было услышать родную речь, не только от соотечественников, но даже и китайцев. Здесь, как и в других главных центрах чайной торговли, как, например, в Тянь-дзине, существовало немало китайских комиссионеров, т. н. компрадоров, при посредстве которых купцы вели свои торговые сделки. Эти компрадоры, состоя по насколько лет на службе у русских коммерсантов, обучались говорить по русский, хотя и коверкали фразы.

Китайский паспорт Н. М. Пржевальского. Из научного архива РГО

Верблюды у монголов наняты были только до Калгана и потому, здесь пришлось приобрести новых для формирования нового каравана до Пекина. При содействии земляков все решилось быстро. До Пекина оставалось всего 210 вёрст, которые обыкновенно проезжают за четверо суток.

2 января 1871 года они прибыли в Пекин[170], –  исходный пункт путешествия для получения паспорта. Здесь находились члены Русской дипломатической и духовной миссий. Около двух месяцев путники провели на квартире, приготовленной для них посланником генералом Влангали, снаряжаясь в предстоящую экспедицию. Побродив по улицам столицы, Пржевальский отметил.

«Я ещё мало познакомился с самым городом, – писал Пржевальский, – но уже и первых впечатлении достаточно, чтобы безошибочно сказать, что это невообразимая мерзость. Грязь и вонь невообразимые, так как жители обыкновенно льют все помои на улицу и, сверх того, здесь постоянно можно видеть, идя по улице, сидящих орлом то справа, то слева»[171].

На практике Пржевальский убедился, что рассказы переданные учёным Северцовым о дешевизне в Китае, – чистейший вздор. Во время проживания в столице Китая, зимою 1871 года, они с Пыльцовым платили 80 рублей в месяц за обед и завтрак отвратительного качества. «Вот и представьте, как можно путешествовать на те 2000 руб., которые мне дают совместно военное министерство и географическое общество»?[172]

Никто из имеющихся в то время европейцев, пребывавших в то время в Пекине, не переступал за Великую стену в западном направлении. При таких обстоятельствах пришлось угадывать чутьём всю необходимую подготовку экспедиции и способ путешествия. Следовало снарядить багаж и запастись всем необходимым, хотя б на один год так, ĸаĸ они не надеялись попасть прямо на Куку-нор, но рассчитывали в течение первого года исследовать местности по среднему течению Жёлтой реки и затем возвратиться в Пекин.

Заготовленный багаж состоял главным образом из оружия и охотничьих припасов. Те и другие весили очень много, но это были предметы первостепенной важности, так как, независимо от стрельбы птиц и зверей для препарирования из них чучел, охота должна была служить и действительно служила единственным источником пропитания в местностях, опустошённых дунганами, или в тех, где ĸитайсĸое население не хотело продавать еду, думая выпроводить от себя непрошеных гостей голодом. Кроме того, оружие служило личной защитой от разбойников, которых, впрочем, они ни разу не видали в течение всего первого путешествия, вероятно подобное случилось потому, что они были хорошо вооружены. Поговорка «если желаешь жить в мире, то будь готов ĸ войне» и здесь нашла своё правдивое применение.

На ночлег едва устроились в гостинице. Пришлось познакомиться с враждебным отношением китайцев ко всем иностранцам, которых здесь называли «заморские черти». Рассчитывать на комфортные условия не приходилось.

Только благодаря содействию русского посланника Влангали, путешественники получили от правительства Китая паспорт на движение по всей Юго-Восточной Монголии до Гань-су, Ордоса и Ала-Шань.

Найти на местах проводника монгола или китайца не удалось, даже за обещанное хорошее вознаграждение. Причиной была трусость и подозрительность местного населения. Но время поджимало. Оставалось только купить верблюдов и снарядить собственный караван. Было приобретено 7 вьючных верблюдов и 2 верховых лошади.

Кроме казака, привезённого из Кяхты, с ними теперь был ещё один охранявший наше посольство в Пекине. Как тот, так и другой они могли оставаться только временно и ждать замены двумя новыми казаками, назначенными в нашу экспедицию, но ещё не прибывшими.

О закупке продовольствия в достаточном количестве не могло быть и речи – почти не хватало денег. Средства, ассигнованные на экспедицию, которые раньше казались Николаю Михайловичу большими, оказались совсем недостаточными, в виду огромной дороговизны всего, на что их пришлось потратить.

Собираясь в конце февраля выступить из Пекина, Пржевальский оказался почти в безвыходном положении. При таких обстоятельствах экспедиция не могла сразу пуститься вглубь Монголии, но было решено сначала исследование тех местностей этой страны, которые лежат на север от Пекина, к городу Долон-нор. Определились не идти весною, а подождать прибытия денег за следующее полугодие, и здесь опять помог генерал Влангали, который выдал наперёд из посольских сумм дополнительно 1900 р. в счёт будущего ассигнования. Николай Михайлович болея за общее дело, решил недостающее восполнить ещё и собственными сбережениями. Он обратился в письме к генералу Тихменеву с просьбой продать акции и выслать деньги в Пекин[173].

«По возвращении в Пекин после первого года путешествия, говорил Пржевальский, я с улыбкой встретил вопрос одного из членов иностранных посольств, который хотел знать, каким образом мы перевозим с собою в экспедиции большие грузы серебра, так как золото совсем не ходить в Монголии. Чтобы подумал этот господин, с горечью замечает Николай Михайлович, если бы он знал, что, уходя из Пекина на целый год, мы имели в наличности только 230 лань, m. е. 460р.!»[174].

Помощь, оказанная генералом, дала возможность снарядить экспедицию несколько лучше, чем прежде. Перед походом он провёл учение по отражению условного нападения банды разбойников из засады. После он вспоминал:

«Верьте честному слову, что вчетвером мы можем, с нашим оружием, разбить 500 и более нападающих. Да, право, можно несколькими залпами прогнать и тысячу этих храбрецов. Мы можем, где-нибудь на Куку-Норе, повторить на деле сказание о древних богатырях, победивших в одиночестве целые сотни врагов!» – восхищённо говорил он. Все пугали его дунганами, пустыней, страшной жарой и т. п. «Я уповаю, говорил он, только на своё здоровье, на свой штуцер и на пословицу: „не так страшен черт, как его малюют“».

Для сокрытия истинной цели путешествия, на всякий случай, он накупил на 300 рублей различных мелочных товаров и рассчитывал разыгрывать роль купца. Впоследствии оказалось, что подобная торговля сильно мешала его научной работе.

Хотя практические результаты, торговля эта принесла. Собственный продовольственный запас состоял из ящика коньяка, пуда сахару и двух мешков с просом и рисом. Пропитание все надеялись добывать оружием. Строжайшая экономия финансов затормозила успех экспедиции. На практике оказалось,