Шли они правильно и вышли к выбранному нами для них месту вскоре после нашего отступления. Сначала свет заметался по полу и потолку, потом сопение послышалось, дыхание то есть, и звуки осторожных шагов. Но разве можно осторожно шагать в форменной обуви, когда ее дешевый кожаный скрип, особым шиком считающийся, за версту слышно?

Можно было уходить — менты! Отморозки скрипучих башмаков не носят. Но мы все-таки подождали, пока вслед за светом и звуками мимо нашего проема прошли несколько человек в форме, а потом тихо — гораздо тише, чем у них, у нас получалось — двинулись прочь, огоньками зажигалок освещая себе дорогу.

— Скорее! — шепнул Костя после первого десятка метров. Я успокоила его рукопожатием и отрицательно мотнула головой. От перекрестка они двинулись прямо, времени на просмотр того хода им понадобится немного, но даже если предположить, что, вернувшись, они двинутся в нашу сторону, то и в этом случае им нас уже не догнать. А поторопимся — наделаем шуму, расхлебывай тогда!

Права я оказалась, на улицу из люка мы вылезли спокойно. Вымазались вот только, как слесари-сантехники. Аккуратно вернув крышку на место, потопали себе в тот дворик, к чужому автомобилю с пистолетами в бардачке. Радостный страх переплавился в радостную усталость от всего происшедшего, не мешавшую веселой болтовне, заниматься которой, с легкой теперь душой, тоже было радостно. Сейчас — за полночь. Смею надеяться, что этот день наконец-то кончился!

Да, день кончился и превратился во вчерашний, присовокупив к себе минувшую ночь.

Я проснулась, но глаза не открывала, полежала так, вспоминая телом прикосновения и движения Костиных рук. После вчерашних приключений нас хватило не на многое. Какая досада!

Моего мужчины рядом со мной не было. Костя, как и полагается мужчине, сильному телом и духом, проснулся раньше меня и покинул спальню, не разбудив. Что-то чудно даже. Может, это позавчерашнее утро, и скоро придет к нам Аякс?

Я открыла глаза и рывком села на кровати. Нет! И кровать поуже, и спаленка поменьше. Хотя обе — мои. Мы там, куда прибыли вчера, уйдя от милиции во второй раз, — на моей нелегальной квартире.

После того как мы сменили номера на трофейной машине, прикрутив вместо родных снятые по дороге, и, стараясь не сильно шуметь, вывели ее со дворика на улицу, произошел у нас короткий, но с демонстрацией трофейного оружия спор по теме — куда направить стопы свои. Я предлагала сюда. Константин звал меня к себе. Не было речи только об основной моей квартире — не безопасно там стало. Костя заявил, что еще пара возражений с моей стороны, и он просто похитит меня, не обращая внимания на пистолет с глушителем в моей руке. Надо же! Все сразу — убийство, пленение, похищение — и все не состоявшееся. Хорошее дело! Он сдался, вняв моему железобетонному доводу: ехать следует туда, где нас не знают по фамилиям и почти не знают в лицо, сюда то есть. Мы, дурачась, и ехали сюда, потому что машиной управляла я.

Машину бросили за два квартала, покинули, поклонившись ей в колесики, и дошли пешком, прихватив номера и пистолеты. А здесь — ванна, полная горячей воды, холодильник, полный классных концентратов, кровать, полная наших тел. Земной рай! И вот я одна…

Из кухни доносились шорохи и постукивания. Нет, все-таки человек — создание общественное, а женщина, какой бы она ни была и кем бы себя ни считала, еще и семейное существо. Приятно, проснувшись, чувствовать себя не в пустом доме. Мужчинам это свойственно меньше.

Гадая, какое зрелище ждет меня на этот раз, я прошлепала к Косте, лишь на секундочку задержавшись перед зеркалом для того, чтобы убедиться в том, что вчерашние переживания и легкий недосып не отразились губительно на моей внешности.

Вот уж не предполагала, что фантазия моя настолько немощна! Дальше бутербродов, кипящего чайника и вытертого стола она, бессовестная, не двинулась.

— Танечка, доброго тебе утра! — улыбнулся мне Костя и лязгнул затвором лоснящегося от свежей смазки пистолета.

— Не принято чистить оружие растворителем и мазать оливковым маслом!

Я поцеловала его в висок, он обнял меня, не вставая с табуретки.

— За неимением лучшего! — оправдался. — Зато теперь в полном порядке! — И полюбовался делом рук своих, вертя машинку перед глазами.

Редкий мужчина равнодушен к оружию, это у них в крови и генах.

Он отложил пистолет, встал и обнял меня так, что хрустнули мои дамские косточки. Вот это я понимаю! Одно такое объятие стоит половины утренней зарядки!

— Ну что ты смеешься! — проговорил грубовато. — Кто знает твои сегодняшние планы, может, ты войну господину Салазарову объявить захочешь, — он показал на пистолеты. — Так арсенал наш в полном порядке!

Милый мой сэнсэй, на все ты ради меня готов без лишних слов и колебаний. И шутишь сейчас всерьез, по глазам вижу. Ну как не отблагодарить тебя, хотя бы поцелуем!

— Спасибо! — говорю ему после ласки, к которой он отнесся с должным вниманием. — А смеюсь оттого, что впервые тебя не с костылями на веревочке и не с черенком от лопаты увидела, а с настоящим боевым железом.

— Напрасно! — отвечает, слегка задетый моим пренебрежением к единоборственной атрибутике. — Нунчаки и бокэн оружие мощное.

Я согласна с ним, но только все оно, мать его, включая и эти железки, пропало бы пропадом!

Распорядившись срочно ликвидировать с кухонного стола оружейную мастерскую, я занялась женским и самым что ни на есть приятным на сей момент делом — приготовлением семейного завтрака.

Утреннее чаепитие проведено было нами в лучших традициях — степенно, без спешки и почти без разговоров. Мое воображение добавляло к его облику домашние тапочки и газету, стольким женам дающую повод поворчать, размять с утра красноречие или хотя бы посопеть носом. Интересно, Константин газеты читает?

Нет, в больших количествах он мне противопоказан. На третий, а то и на второй день нашего с ним общения появляется желание выйти за него замуж.

— Так что мы имеем против господина Салазарова? — перешел он к делу, отставив в сторону пустой стакан.

Дело, Костя, дело! Боец для успешного взаимодействия с коллегами должен хотя бы в общих чертах разбираться в обстановке.

— У нас к нему крупный счет, — ответила я и для убедительности продемонстрировала забытый им на столе глушитель. — Первая попытка оказалась неудачной, значит, последуют еще. Салазаров от своего не отступится, просто не сможет.

— И выход?.. — Костя стал вдруг очень серьезным.

— Попытаться уничтожить его. Может быть — жестким шантажом, но это вряд ли даст результаты, а не получится — физически. Да! А что ты думаешь, я сочту более уместным свою голову под пулю подставить? — воскликнула при виде его расширившихся глаз. — Да пусть он сгинет!

— Пошли, красавица, — Константин встал и протянул мне руку, — кухня не для таких разговоров. Не та здесь энергетика.