Мадам Спраут на каждом уроке пугала девочку, профессор Флитвик будто не замечал ее вовсе, только профессор Снейп старался как-то незаметно поддержать ребят и самая страшная — профессор МакГонагалл… Она была очень страшной, один ее вид вызывал императивный позыв, головокружение и ощущение того, что сердце бьется где-то в горле. Обстановка стремительно накалялась.

Небольшой перерыв произошел, когда в школу нагрянули местные правоохранители. Профессора вдруг начали вести себя тише, правда, профессора Квиррелла это не спасло, но тем не менее травлю продолжали. Странно, но магические полицейские этого предпочли не заметить. Совсем, как будто ничего не было, даже когда староста Гриффиндора пульнул жалящим в девочку, мгновенно закрытую мальчиком. Поттер не знал, как отражать заклинания, поэтому защищал свою Гермиону, становясь на пути чар. Просто принимая на себя то, что храбрый Гриффиндор предназначал сироте. Разочарование миром магии достигло пика, когда аврорат унесся из замка, забрав с собой профессора ЗОТИ, ну и Дамблдора заодно.

Гарри уже надеялся, что хуже не будет, надеялась на это и Гермиона, но, видимо, кто-то захотел показать девочке ад по полной программе, а вот Гарри уже готов был убивать, причем всех. Березкин-старший видел, на какой тонкой ниточке держится психика сына, и отчаянно хотел хоть чем-нибудь помочь ребенку, но помочь не мог. Мальчик же балансировал уже почти на грани срыва, впрочем, как и девочка.

Еще одну отсрочку дала мадам Помфри, уложив обоих в Больничное крыло. Она многого не могла сделать, но дать короткую передышку, напоить Умиротворяющим бальзамом, было в ее силах, хотя женщина отчетливо понимала, что девочка до каникул не доживет.

— Будете принимать это зелье по утрам, — мадам Помфри сделала все, что, по своему мнению, могла. Ей было безумно жаль девочку, но вот создавать себе проблемы женщина была не готова, ибо детей много, а она у себя одна. И дети пошли из Больничного крыла навстречу своей злобно ухмылявшейся судьбе.

***

Потом уже, разбираясь в том, что произошло, папа Саша предположил какие-нибудь чары подчинения, так как Гермиона не помнила, почему она вышла сама из гостиной и как оказалась в том самом кабинете. Девочка пришла в себя, когда за ее спиной захлопнулась дверь. В это же мгновение принимавший душ мальчик почувствовал нарастающую панику.

— Ну что же, милочка, — профессор МакГонагалл улыбнулась какой-то очень зловещей улыбкой. — Вы достаточно бегали от меня, сейчас я вас за это накажу.

— Нет, — шептала девочка, руки которой без ее участия стянули мантию. — Нет! Нет! — она пыталась сопротивляться, сбросить принуждающие чары, а ее руки тем временем расстегнули и сняли блузку, избавились от майки, чтобы потянуться к застежке юбки. Паника стала всеобъемлющей. Минерва улыбалась — чары были старыми, девчонка все чувствовала, понимала, даже говорить могла, но совершенно не могла сопротивляться. Гарри в это время судорожно одевался, чтобы постараться узнать, кто так напугал девочку.

— Разделись? Отлично, — когда избавившаяся от всей одежды девочка застыла перед женщиной, та, поразмышляв над своими планами, решила, что сначала надо показать, что бывает не только страшно, но и больно, так девчонка будет более сговорчивой потом даже без чар. — Ложитесь на стол.

Выбегавший из гостиной Гарри почувствовал сзади такую резкую боль, что чуть не упал на колени, покатившись по лестнице, но, тренированный кузеном, сумел не упасть, только теперь поняв, что происходит. Кандидатура была, если подумать, только одна. А собственно кандидатура в это время рассказывала девочке, что будет после порки, перемежая речь ударами, оставлявшими кровавые полосы на теле ребенка. При этом девочка не могла даже кричать — язык ее уже не слушался. Сознание Гермионы уплывало, стало очень холодно и как-то безразлично, как будто все это происходило не с ней, в ушах зазвенело, казалось, еще немного, и…

Возможно, это было сделано намеренно, возможно МакГонагалл просто забыла, находясь в плену своих грез, но дверь подчинилась простой Алохоморе, широко раскрывшись. Гарри весь вложился в недавно разученное заклинание, которым он собирался подманивать гранаты:

— Акцио, Гермиона! — обнаженное тело, которое, разумеется, никто не привязывал, влетело в руки мальчика, сбив его с ног, но останавливаться он и не думал. Слишком долго Гарри готовил себя к этому, слишком часто проигрывал в голове эту ситуацию, поэтому в опешившую МакГонагалл отправились две гранаты, дверь была запечатана заклинанием, а мальчик отчаянно закричал: — Даки! — сознание фиксировало происходящее урывками, будто бы отдельными кадрами.

Появившийся домовик все понял и сам, забрав обоих детей домой. В тот момент, когда они оказались дома, чары спали с отчаянно закричавшей девочки. Она кричала и не могла остановиться, а Гарри чувствовал, как у него подхватывает сердце. Напоив Гермиону Умиротворяющим бальзамом, а потом и повторив эту операцию, мальчик сумел ее немного успокоить, чтобы потом обработать раны, нанесенные девочке деканом, той самой отлично справившейся с работой мазью. Вот только…

Психика Гермионы с трудом справлялась с тем, что ей выпало. Это испытание стало последней каплей, поэтому девочка отправилась в глубокий обморок, из которого Гарри ее выцарапал с трудом. Обнимая и целуя лицо самой лучшей девочки на свете, Гарри понимал, что в Хогвартс им больше пути нет.

— Семья Березкин разрывает все договоры с Хогвартсом за нанесение вреда ребенку, — громко произнес Гарри ритуальные слова. При этом что-то исчезло со звуком разбитого стекла, а с мантии Гарри пропали знаки Хогвартса и факультета. Галстук стал серым. Закутанная в одеяло девочка несмело улыбалась, понимая, что она больше в Хогвартс не вернется. Что-то было не так, Гарри не мог понять, что именно, пока девочка не заплакала. Споив ей зелье сна и приняв сам, Гарри оказался в руках папы Саши.

— Что случилось, дети? — спросил папа, но Гермиона только открывала рот, но ничего не могла сказать. — Психогенка, понятно, — кивнул он. — Не плачь, доченька, все наладится, все будет хорошо. Сын, что случилось?

— Кошка эта старая случилась, рагу из кошатины третьего сорта, — выплюнул Гарри, тяжело переживавший все случившееся.

— Рассказывай, — коротко приказал товарищ майор, обнимая лежащую у него в руках прямо так, в одеяле, девочку. — Учти, что могут еще ноги отказать или вообще парализует, — произнес офицер. — Бояться не надо, мы все починим, понятно? — Гермиона с готовностью кивнула. — Рассказывай, сынок…

— Я в душе был, когда меня накрыла паника, — начал рассказывать мальчик. — Потом стало больно сзади, ну, по спине и, как ты говоришь, вместилищу интуиции, — мальчик грустно усмехнулся. — Навскидку восемь из десяти. Вариантов-то было немного, выдернул невесту на себя, кошке старой две гранаты в подарок, запер дверь и домовиком домой.

— А