Саше Гарри. — Нас никто не гонит, спешить некуда, да и не к кому. И Дурслям, и Грейнджерам, не к ночи будь помянуты, память о нас стерли, значит, у нас нет совсем никого. В магическом мире мы взрослые, но зовемся иначе, потому… хм… В Хогвартс нам не надо, денег достаточно, можем просто жить. Только, наверное, надо будет учебники обычного мира достать, чтобы, когда станем взрослыми, сдать экзамены.

— Ты собираешься десять лет провести в доме? — внимательно посмотрел Саша на сына.

— Нет, пап, — мотнул тот головой, улыбнувшись. — Только пока Гермионе не станет лучше, а там решим… В Цюрих опять же, надо… — тут ему в голову пришла какая-то мысль, и Гарри надолго задумался.

— Страшно мне очень, — призналась Гермиона. — Особенно, когда вижу магов, — ей понравилось петь, только дыхания на длинные фразы не хватало, что заставляло Березкина-старшего хмуриться, ибо сердечную недостаточность такой стресс вызвать, по мнению медиков, мог.

— Мы справимся, — улыбнулся ей товарищ майор, — потому что мы что?

— Мы семья, — вернула улыбку девочка.

Мысль, пришедшая в голову Гарри, была простой, выражалась она в двух понятиях: старящее зелье и конфундус. То есть сделавшись визуально взрослыми, вполне могли улететь в Швейцарию, но… это «но» сильно беспокоило мальчика — не будет ли это еще хуже. Ибо здесь они хотя бы знали, что их ждет, а вот в Швейцарии… Успеют ли они убежать, если что? А брать с собой гранаты в самолет — мысль откровенно плохая, это-то мальчик понимал отлично.

Гети и Даки, услышав, как юная хозяйка поет утром, разговаривая с юным хозяином, многое поняли. Несмотря на юный видимый возраст, жили домовики долго, очень долго, потому и знали многое, но предложить свою помощь не могли, надеясь только на то, что до хозяев дойдет… Пока до хозяев не дошло, что удручало обоих домовиков. А Гермиона уговаривала свои ноги снова начать ходить, иногда даже думая, что может «по попе» действительно может что-то включить, но Гарри не соглашался, а просить папу во сне девочка опасалась. Мало ли…

***

Происшествие в Хогвартсе имело свои последствия. Во-первых, Квиррелл, в котором злобный дух все-таки обнаружился, взбаламутил весь Отдел Тайн. В основном, личностью духа, но некромантов в Британии не было, поэтому духа просто запечатали в шар, ибо, что делать с ним, просто не знали. Хотя дух принимал вид Волдеморта, в то, что однажды погибший страшный темный лорд может вернуться, не верил никто.

Пока длилось расследование по поводу измельченной МакГонагалл и погибшей Избранной, Августа Лонгботтом под шумок умыкнула внука, исчезнув вместе с ним в неизвестном направлении и разорвав контракт на обучение, о чем Альбус Дамблдор узнал поздно. Проблема предыдущего кандидата на вместилище разрешилась сама собой, но вот вопрос «кто будет следующим?» подвис в воздухе, ибо Лонгботтомы исчезли в полном составе, включая тушки родителей Невилла. На оставшееся от верной помощницы Альбус смотреть не пошел, а могила оказалась одна на троих, ибо сортировать этот фарш не хотел никто — просто сгребли в кучу, вместе с обрывками одежды и остатком стола и похоронили в закрытом гробу.

Понимая, что планы нарушились абсолютно все, Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор решил все-таки горячку не пороть, а понаблюдать за школьниками, в надежде обнаружить подходящее вместилище. Время у него еще было, чувствовал себя Дамблдор великолепно, поэтому решил заняться делами. Из дел были — новый декан Гриффиндора, профессор Трансфигурации, профессор ЗОТИ и профессор истории магии, потому что предыдущий почему-то развеялся. На самом деле беднягу Катберта развеял стажер Отдела Тайн, не с той стороны взявшись за специальный артефакт, предназначенный вовсе не для развеивания призраков. Но получивший мощный заряд энергии профессор Бинс просто этого не выдержал.

Амелия Боунс, в свою очередь, думала о том, что несмотря на все доказательства, на Дамблдора лезть ей просто страшно, поэтому задававшая слишком много вопросов Сьюзан целый вечер думала о том, что приставать к тете больно, поэтому смирилась с тем фактом, что Дагворт-Грейнджер и Поттер стали историей. Заодно, правда, разочаровавшись в тете, но ту такие подробности не интересовали. Не интересовали разочарованные в ней барсуки и мадам Спраут, считавшую, что все сделала правильно и директору виднее.

На могилу профессора и двух школьников приходили двое… Мадам Помфри, когда никто не видел, и профессор Снейп, которому было все равно, видят ли его. Он приходил к Поттеру и его девочке, сожалея о том, что не мог спасти детей. Северусу было очень стыдно перед покойной Лили, ведь он ей обещал… Впрочем, изменить уже ничего было нельзя, дети погибли по прихоти старой кошки, забрав и ее с собой. Альбуса Дамблдора ожидал еще один сюрприз… Ибо, беря клятвы непричинения вреда себе, он не задумывался о том, что любую клятву можно обойти. Дамблдор о многом не задумывался…

— Как, Гарри не будет? — больше всего новость о смерти мальчика удивила одну рыженькую девочку, с детства мечтавшую о нем в качестве мужа.

— Он умер, — ответила ей раздосадованная мать, еще не знавшая, что является личным врагом Волдеморта. — От стихийного выброса.

— Жа-а-алко, — протянула девочка, понимая, что мужа теперь придется именно искать, а не просто подлить зелье и все. Впрочем, она была еще маленькой и считала, что успеет.

— Мне-то как жалко, — раздраженно заметила миссис Уизли, младшие сыновья которой умудрились испортить все на свете. А что не испортили они, доделала старая кошка. Пожелания миссис Уизли о посмертии Минервы МакГонагалл исполнились, ибо женщина была далеко не одна в своих пожеланиях — к ней присоединились благодарные ученики старой кошки.

Магические газеты, разумеется, не пренебрегли возможностью потоптаться на могиле погибшей девочки. За то, что они писали, надо сжигать вместе с редакцией, но Гермиона Дагворт-Грейнджер этого уже точно, по их мнению, сделать не могла, поэтому и изгалялись в свое удовольствие. Британия в очередной раз показала себя с «наилучшей» стороны.

Майор Березкин весь день думал над тем, как помочь дочери-из-сна, но ничего не мог придумать. Были бы дети здесь, нашлись бы методы и возможности, но вот как двоих детей перетащить именно к нему, или, на худой конец, его к ним, товарищ майор не знал. Не существовало научной возможности, а ненаучные… Тридцатипятилетний майор, биологической дочери которого едва исполнилось одиннадцать, не знал, как помочь практически ее одногодкам.

***

— Страшно от кресла, — сообщила Гермиона, когда тот спросил ее, не хочет ли она двигаться сама. — Просто очень страшно, кажется, что это навсегда и никогда уже ничего хорошего не будет.

— Не надо бояться, — погладил ее Гарри. Он очень часто гладил и целовал глаза девочки,