— Кто там живет?

— М-м-м… Девушка по имени Фредди, — прошепталаЛаси.

— Она дома?

Ласи дернула плечами.

— Ну, будем надеяться, что нет.

Я вспрыгнул на перила и перескочил на другой балкон.

— Боже, парень! — взвизгнула Ласи.

Я повернулся и глянул вниз сквозь разделяющее наспространство шириной в два с половиной фута. До меня дошло, что следовало покрайней мере изобразить, будто мне страшно, хотя бы ради нее. Паразит не хочет,чтобы его инферн слишком осторожничал; он предпочитает, чтобы мы ввязывались вдраки, сопровождаемые укусами, царапаньем ногтями и другими способами егораспространения. Мы, носители, ничего не имеем против небольшой опасности.

Зато Ласи была полноценным человеком, и ее глазараспахнулись еще шире, когда она глянула вниз.

— Давай, — успокаивающе прошептал я, — Этовсего пара футов.

Она вперила в меня сердитый взгляд.

— Пара футов в ширину, семь этажей вниз! Я вздохнул,перескочил обратно, встал одной ногой на одни перила, другой на другие иприслонился к стене.

— Ладно, я перенесу тебя. Обещаю не уронить.

— Ни за что, парень! — Даже сквозь шепотпрорывалась охватившая ее паника.

Интересно, может, уборщица уже услышала нас и вызвала копов?Мой жетон выглядел вполне реальным, и если полицейский наберет указанный вудостоверении личности телефонный номер, на другом конце ответит работникНочного Дозора. Однако Ласи могут обвинить в незаконном вторжении, и есликто-то пожелает пожаловаться моему боссу лично, то обнаружит лишь заложенныйкирпичами дверной проем в заброшенном подвале здания городского совета. НочнойДозор оборвал все официальные связи двести лет назад; осталось всего несколькобюрократов, которые знали о наших тайнах.

Я отлепился от стены и схватил Ласи за запястье.

— Прости, но…

— Что ты?… — вскрикнула она, когда я поднял ее ипоставил на соседний балкон.

Я перепрыгнул к Ласи. Лицо у нее побелело как мел.

— Ты… Я могла… — залопотала она, тяжело дышашироко раскрытым ртом.

Здесь, на крошечном балконе, мои чувства сплелись в тугойузел — запах, вид, вкус; паразит спешил воспользоваться преимуществом возникшейситуации. Ласи излучала волнение. Умом я понимал, что лишь страх заставляет еезрачки расшириться, а сердце колотиться, но мое тело реагировало своимсобственным, бездумным способом, толкуя это все как признаки возбуждения. Рукизудели от желания обхватить ее за плечи и попробовать вкус мягких губ.

— Прости, — прохрипел я и отодвинул ее от дверибалкона.

Опустился на колени, достал отмычку и прочие принадлежностидля отпирания замков, страстно желая как можно быстрее оказаться внутри и хотябы чуть дальше от Ласи. Руки дрожали, и пришлось прислонить голову к стеклу,чтобы прочистить мозги и суметь наконец вспрыснуть в замочную скважину графит.

Спустя несколько секунд дверь открылась. Я ввалился внутрь,подальше от аромата Ласи, впитывая запах дешевого ковра, сборной мебели истаромодной кушетки. Все, что угодно, лишь бы не жасмин.

Сумев наконец справиться с собой, я приложил ухо к стене и судовольствием услышал рев пылесоса, передвигаемого туда и обратно. Я сделалглубокий вдох и рухнул на кушетку. Я не поцеловал Ласи, и копы не мчались сюда— два, можно сказать, несчастья были предотвращены. Стараясь не встретиться сЛаси глазами, я оглянулся. Еще один клон квартиры Морганы, с девственно чистымистенами.

— Может, стоит проверить и здесь, — только чтобыне затянулась пауза, проговорил я.

Ласи молчала, пристально глядя на меня оттуда, гдезамерла, — прямо рядом с балконной дверью. Лицо у нее все еще былонапряжено, и когда я включил свой ультрафиолетовый фонарик, белки глаз яростнозамерцали. Она потирала запястье в том месте, где я схватил ее, когда переносилс балкона на балкон.

— Как ты это сделал? — наконец спокойно спросилаона.

— Что сделал?

— Поднял меня и перенес, словно котенка. Я попыталсягалантно улыбнуться.

— Что, кошки так носят котят?

Она буквально зарычала, обнажив вспышку ультрафиолетовыхзубов.

— Объясни!

Чувствуя, что она все еще в ярости, я постарался прибегнутьк лекторскому тону доктора Крысы.

— Ну, человеческое тело способно развивать невероятнуюсилу, знаешь ли. Мать, чье дитя в опасности, может поднять автомобиль. И люди свысоким уровнем «ангельской пыли?»[11] в крови рвут стальныенаручники или даже плоскозубцами выдирают себе зубы.

Это была точка зрения, которая постоянно подчеркивалась налекциях: инферны не сильнее нормальных людей — паразит просто превращает их впсихов, заставляя мышцы работать в аварийном режиме, типа автомобиля, если всевремя жать на газ. (Что, по-моему, превращает носителей в способныхконтролировать себя психов, хотя в Ночном Дозоре прямо этого никогда неговорят.)

— И к какой категории относишься ты? — спросилаЛаси. — Обеспокоенной матери или безумного наркомана?

— М-м-м… Скорее, наверное, обеспокоенной матери?

Ласи ринулась ко мне и ткнула негнущимся пальцем в грудь. Еезапах хлынул на меня.

— Ну давай будем честны, Кэл, я не… твое… дитя!

Развернувшись на пятках, она метнулась к входной двери,отперла ее и рывком открыла. Повернулась, вынула что-то из кармана. Намгновение мелькнула мысль, что она в дикой ярости бросит этим в меня.

Однако голос ее прозвучал на диво ровно.

— Нашла это в мусорной корзине на кухне Макса. Похоже,Моргану теперь не волнует, будут ей доставлять почту или нет.

И она швырнула-таки его мне; конверт полетел, вращаясь,словно звездочка ниндзя. Я поймал его на лету и перевернул. Он был адресованМоргане. Просто обычная рекламная рассылка, но теперь я знал ее фамилию.

— Моргана Райдер. Эй, спасибо за… Дверь хлопнула. Ласиушла. Я смотрел ей вслед, эхо все еще звенело в моих ушах. В воздухе все ещеощущались аромат жасмина и запах ее гнева, следы ее телесного сала и пота всееще оставались на моих пальцах. Она ушла так внезапно, что понадобилось время,чтобы переварить этот факт. Конечно, так лучше. До сих пор мне везло. Этимоменты на балконе оказались слишком напряженными, слишком нео??иданными. Однодело сидеть напротив Ласи за столом в ресторане, где полно народу, и совсемдругое — быть наедине, да еще в ограниченном пространстве. Слишком она мненравилась, и после шести месяцев воздержания паразит был сильнее меня.