— А-а. Ну да. Не имею права разглашать.Конфиденциальность. У нас тоже есть своя этика.

— Не сомневаюсь. — Она прищурилась. — Поэтомуты и не хотел говорить в присутствии моих друзей?

Я кивнул. Придуманная мной версия превосходно расставлялавсе по своим местам. Она положила вилку.

— Видимо, это одно из тех передаваемых половым путемзаболеваний, которое заставляет людей писать кровью на стене?

Я сглотнул; возникла мысль, что, может, у моей «легенды» невсе концы с концами сходятся.

— Ну, некоторые половые заболевания вызывают слабоумие.Сифилис на поздних стадиях, например, сводит людей с ума. Он пожирает мозг.Хотя вовсе не обязательно, что в данном случае речь идет о сифилисе.

— Подожди-ка, Кэл. По-твоему, все жильцы на седьмомэтаже моего дома спали друг с другом? И у них развилось слабоумие? — Онасостроила гримасу своему салату. — Как, по твоему опыту, часто такоеслучается?

— М-м-м… Случается. Некоторые половые заболеванияприводят к… сексуальной распущенности. Ну, типа того. — Я почувствовал,что моя «легенда» начинает трещать по швам, и подавил настойчивое желаниесослаться на бешенство (что было бы даже близко к правде, если учесть пену изорта и укусы). — Конкретно сейчас я не могу с уверенностью сказать, чтоименно там произошло. Однако моя работа состоит в том, чтобы выяснить, кудапереехали все эти люди, в особенности если они инфицированы.

— И почему домовладелец скрывает это.

— Да, поскольку все это связано с твоей страннойарендной платой.

Она вскинула руки:

— Эй, учти, я понятия не имела, что вы там занимаетесьспасением мира. Я просто думала, что ты бывший бой-френд, преследующий своюподружку, или психованный родственник, или кто-нибудь в этом роде. Но я рада,что вы хорошие парни, и хочу помочь. Дело не просто в моей арендной плате,знаешь ли. Я вынуждена жить с этой штукой на стене.

Я подчеркнуто властным жестом поставил кофейную чашку.

— Хорошо. Я рад принять твою помощь. И благодарю тебяот своего имени и от имени города.

Фактически я был рад, что с помощью своей «легенды» сумелпреодолеть подозрительность Ласи. Реально я никогда прежде не работал подприкрытием — ложь не мой конек. Она нахмурилась и съела немного картофельного салата,а я задумался, будет ли помощь Ласи стоить того, чтобы вовлекать ее в такуюпередрягу. Пока она казалась чересчур проницательной, чтобы чувствовать себяспокойно. Однако проницательность — это не так уж и плохо. Иметьсообразительного человека на седьмом этаже совсем не повредит.

И, честно говоря, мне было приятно ее общество, вособенности то, как откровенно она высказывала свои мысли и мнения. Для меня,конечно, непозволительная роскошь, но совсем неплохо — слушать, как Ласиозвучивает подозрения, зарождающиеся в моей собственной голове. По крайнеймере, это спасало меня от паранойи: а что, собственно, у нее на уме?

Однако превыше всего я ощутил способность полностьюконтролировать себя, общаясь с приятной женщиной и не страдая ежесекундно отсексуальных фантазий. Может, раз в несколько минут или около того, но ведьизвестно, человек сначала ползает, а уже потом начинает ходить.

— Парень, чего это ты все время почесываешь запястье?

— Я? Вот дерьмо!

— Нет, правда, какого черта, Кэл? Оно все красное.

— М-м-м, это просто… — Я обшарил свою мысленнуюбазу данных в поисках кожных паразитов и выпалил: — Голубиный клещ!

— Голубиный что?

— Ну, знаешь… когда голуби садятся на окно и стряхиваютперья? Иногда вместе с ними отлетают крошечные клещи и попадают на подушку.Кусают кожу и причиняют… — Я продемонстрировал свое многострадальноезапястье.

— Ух ты! Еще одна причина не любить голубей. — Онаперевела взгляд за окно, где несколько их рылись в отбросах в проулке. —Так что мы будем делать дальше?

— Как насчет вот чего: ты отведешь меня в свой дом ипокажешь квартиру, которую занимала Моргана?

— А потом что?

— Предоставь это мне.

Когда мы проходили мимо портье, я сознательно поймал еговзгляд и улыбнулся. Если я еще несколько раз приду сюда с Ласи, может, этот типначнет узнавать меня.

На седьмом этаже она повела меня в дальний конец коридора ижестом указала на дверь с номером 704. На этом этаже находились четыреквартиры, все односпальные; больше в такое узкое, как щепка, здание и невтиснешь.

— Парни сверху говорили, что она жила тут. Громкокричала и обожала всякие фокусы в постели, по их словам.

Я откашлялся в кулак и в который раз проклял свою дырявуюпамять.

— Знаешь, кто сейчас здесь живет?

— Парень по имени Макс. Днем он на работе.

Я с силой постучал. Никакого ответа. Ласи вздохнула.

— Говорю же, его не должно быть дома.

— Рад это слышать.

Я достал второй предмет, полученный нынче утром, и опустилсярядом с дверью на колени. Замок представлял собой стандартный засов,открываемый ключом, с пятью тумблерами. Я распылил в замочную скважину немногографита, того самого серого вещества, которое остается на пальцах, еслипотрогать кончик карандаша. И, сунув в замок отмычку, сделал с ним то же, что«Багамалама-Диндон» делает с подавленными воспоминаниями, а именно —освобождает их. Два тумблера повернулись. Запросто.

— Парень, — прошептала Ласи, — разве тебе нетребуется ордер или что-нибудь в этом роде?

К этому вопросу я был готов.

— Не обязательно. Ордер требуется только в том случае,если ты собираешься представить суду найденное доказательство. Однако я ненамерен никого вести в суд. — Еще один тумблер повернулся. — Это неуголовное расследование.

— Выходит, ты можешь вломиться в квартиру любогочеловека?

— Я не вламываюсь. Просто хочу осмотреть ее.

— Однако!

— Послушай, Ласи, может, это и не совсем законно. Ноесли бы люди из моей службы время от времени не обходили кое-какие углы, в этомгороде все уже заразились бы, согласна?

Она промолчала, однако в моих словах звенела правда. Я виделимитационные модели того, что случится, если паразит начнет распространятьсябеспрепятственно, и, поверьте, это не слишком приятное зрелище. Апокалипсисзомби, так мы это называем.

В конце концов она бросила на меня хмурый взгляд.

— Надеюсь, ты ничего не собираешься красть?

— Нет. — Последние два тумблера поддались, и яоткрыл дверь. — Можешь остаться здесь, если хочешь. Стукни в дверь, еслиМакс выйдет из лифта.

— Даже не мечтай. Я хочу убедиться, что ты не сделаешьничего из ряда вон. Кроме того, он уже четыре месяца не отдает мой миксер.