Ласи стрельнула взглядом по сторонам в поисках официантки,нашла ее и указала пальцем на мой кофе. Увидев, что ее пожелание замечено ипонято, она кивнула и повернулась ко мне.

— Предполагается, что да. Ну это, знаешь? Не раскрыватьсвои источники информации. Не разрушать человеческую жизнь только ради того,чтобы раздобыть интересную историю. Не платить за интервью.

— Ты изучаешь журналистику?

— На самом деле журналистику и юриспруденцию.

Значит, она уже близко к диплому. Я повысил ее возраст летдо двадцати пяти и почувствовал, что немного расслабился. Внезапно это сталоеще меньше похоже на свидание, чем даже мгновение назад.

— Круто, — сказал я.

Она одарила меня таким взглядом, словно я умственноотсталый.

Я попытался улыбнуться в ответ, осознавая, что мояспособность поддерживать светскую беседу невероятно заржавела — результатобщения исключительно с людьми, принадлежащими к тайной организации, которые побольшей части лишь друг с другом и общаются. Конечно, разговор пошел бы гораздоживее, если бы я мог перевести его, скажем, на крысиную чуму в Африке, но,боюсь, Ласи тут же как ветром бы сдуло.

Появилась Ребекка — триста с лишним фунтов живого веса, моялюбимая официантка на предмет пофлиртовать — и вручила Ласи чашку кофе и меню.

— Как дела, Кэл? — спросила она.

— Просто замечательно, спасибо.

— Уверен? Ты в последнее время редко у нас ешь. —Она лукаво подмигнула мне.

— Я на диете, — сказал я, похлопывая себя поживоту.

Последовал ее стандартный ответ:

— Жаль, мне не поможет никакая диета.

Она захихикала и отошла. Ее поражал мой аппетит, норепертуар шуточек типа «И куда только ты все это деваешь, Кэл?» за последниемесяцы сократился до минимума. Как человек, которому есть что скрывать, яуяснил для себя следующее: все необычное волнует людей не больше недели, апотом их внимание притупляется и подозрительность оборачивается шутками.

— Кстати, о забавных диетах, Кэл, — сказала Ласи,подняв взгляд от меню. — Что за чертовщина произошла прошлой зимой в моемдоме?

Я откинулся назад и сделал глоток кофе. Очевидно, Ласи тожебыла не в настроении поддерживать светскую беседу.

— Ты что, торопишься?

— Моя аренда истекает через два месяца, парень. И этойночью ты обещал не морочить мне голову.

— Я не морочу тебе голову. Советую взять бифштекс.

— Я вегетарианка.

— Ох!

Эта идея явно не обрадовала моего паразита.

Ласи поманила Ребекку и заказала картофельный салат. Япродолжал запихивать в себя бекон. Картофельный салат — ночной кошмар диетыАткинса, и, что более важно, паразит ненавидит его. Инферны предпочитают белокв зубах и когтях.

— Ну, давай рассказывай, что тебе известно, —сказала Ласи.

— Ладно. — Я откашлялся. — На самом деле я неродственник Морганы.

— Это и ежу ясно.

Я нахмурился, поскольку рассчитывал совсем на другуюреакцию.

— Но я разыскиваю ее.

И снова:

— Это тоже ясно. Ты типа частного детектива, да? Илиполучившего отставку бой-френда, преследующего свою подружку?

— Нет. Я работаю на город.

— Кэл, — усмехнулась Ласи, — ты не коп.Непонятно, как она пришла к такому выводу, но оспаривать его я не хотел.

— Нет, не коп. Я работаю на Министерствоздравоохранения и психической гигиены. Служба контроля заболеваний, распространяемыхполовым путем.

— Половым путем? — Она вскинула бровь. —Постой-ка. Ты точно не преследуешь ее?

Я достал бумажник и раскрыл его, продемонстрировав один изтех предметов, которые сегодня утром получил в Ночном Дозоре. У нас естьмашина, которая выплевывает ламинированные удостоверения личности и жетоны отимени дюжин городских агентств, как реальных, так и воображаемых. Этотпосеребренный жетон производил сильное впечатление с идущими по низу словами«Санитарный врач». Рядом с ним легло удостоверение личности с сурово взирающейфотографией.

Мгновение она пристально вглядывалась в него, а потомзаявила:

— На этой фотографии ты в той же футболке, что сегодня.

Я замер, осознав, что да, с утра не изменился. Не придумавничего лучше, я перевел взгляд на свою футболку и сказал:

— Что? Она тебе не нравится?

— Не особенно. Так что это за работа? Ты выслеживаешьлюдей, распространяющих триппер, и арестовываешь их?

Я откашлялся и отодвинул пустую тарелку.

— Ладно, вот как все это происходит. Примерно год назадмне сообщили об одном заболевании. М-м-м… Нет, лучше представить это делопо-другому — меня прикрепили к носителю одного заболевания. Я отслеживаю всехего сексуальных партнеров, уговариваю их пройти проверку, потом нахожу ихсексуальных партнеров и так далее. Я просто иду туда, куда меня ведет цепочказаболеваний, по дороге информируя об этом людей. Иногда мне не удается получитьо ком-нибудь достаточно информации. Тогда я какое-то время болтаюсь поблизости,выискиваю, высматриваю, примерно как этой ночью. Если уж на то пошло, я даже незнаю фамилии Морганы. — Я вопросительно, с надеждой в сердце вскинулброви. Ласи пожала плечами.

— Я тоже. Давай поставим вопрос прямо: значит, тысообщаешь людям, что у них половое заболевание? Это и есть твоя работа, парень?

— Нет, это делают врачи. Мне позволено лишь сказать им,что они в группе риска. Потом я стараюсь добиться с их стороны сотрудничества исообщить мне список людей, с которыми они спали. Кто-то же должен делать это.

— Наверное. И все же…

— Я потратил целый год, отслеживая результаты… всмысле, тех, кого инфицировал этот конкретный носитель.

Я улыбнулся, довольный хитроумием своей «легенды». Соль втом, что именно так я и работаю, ха!

— Вот это да! — сказала Ласи, широко распахнувглаза.

Чем больше я думал об этом, тем более крутой казаласьпридуманная мной версия работы. Негласная, в интересах общества, окруженнаяатмосферой тайны и человеческой трагедии. Один из тех видов деятельности, гдеприходится сталкиваться с грубой реальностью жизни и быть хорошим слушателем.Сейчас Ласи должна решить, что я старше, чем выгляжу, — ближе к еевозрасту — и, скорее всего, умен не по годам.

Принесли картофельный салат, она съела немного и спросила:

— Так что у тебя за болезнь?

— У меня? Я не говорил, что болен.

— Какое заболевание ты отслеживаешь, парень?