— Кто ты? — голос Алека грозен, но контролируем.

Похоже он раскусывает правила, по которым играет чёртов провокатор. Тот же вообще не переживает, что у его кожи находятся двадцать пять сантиметров острой стали. Голубоглазый продолжает паясничать, изображая испуганное лицо и открывая ладони по типу «сдаюсь».

— Всего лишь добрый самаритянин.

Алека его шутка не пронимает и не провоцирует на ответ, вторая сторона этого человека, которого до ужаса за последнее и люблю — он знает тонкую грань между мудростью и дурачеством. Он сильнее надавливает на горло, но вместо голубоглазого шикаю я, когда вижу уже струю алой жидкости.

— Правда? Я вот вижу перед собой только доигравшегося самаритянина, который вот-вот останется без головы.

Голубоглазый за словом в карман не лезет, он морщится, словно очень сомневается в его словах.

— Я бы не делал поспешных выводов, — говорит он, а затем, ухмыляясь, добавляет. — Это я, конечно же, про доигравшегося. Мои игры никогда не заканчиваются, пока я не решаю, что мне они надоели.

В данном случаем надоедает только он Алеку, струя уже превращается в жирную полоску. Мне не виден разрез, но могу догадываться, что ещё немного и Алек вспорет его, как меткая портниха кусок марли.

— Отвечай, — Алек уже откровенно рычит, его глаза всё больше затмевает свечение, — кто ты и что тебе надо.

— Я уже это сделал, если, конечно, ты слышал что-то кроме слова «принцесса».

Я могла бы гордиться выдержкой Алека в этот момент, если бы ситуация не была настолько дерьмова. Он почти никак не отреагировал, разве что нажим усилил, отчего я наконец смогла заметить, что у голубоглазого всё-таки есть болевые пороги, когда он совсем незаметно поморщился и тяжело сглотнул. Снег уже становится багрового цвета, отчего я не выдерживаю.

— Алек, он гово…

Я сама не замечаю, как делаю шаг, в отличие от Алека, усиливающего сразу нажим. Я делаю шаг назад, понимая недвусмысленный намёк, предлагающий мне не влезать. Чертовски сложно, но я тут же слушаюсь, уже начиная нервничать и молиться, чтобы хоть у одного из них рога подзатупились.

— Последней раз говорю: отвечай, — конечно же, мои мольбы не кому не слышны.

Разве что, я делаю поспешные выводы.

Голубоглазый неожиданно сдаётся, даже с выражения лица сходит вся спесь. И это… странно?

— Я тот, кто знает местонахождение Главы Ордена двадцать четыре часа в сутки.

Алека это явно не впечатляет, а вот меня? Ещё и подкупает. Но я не могу вмешаться, отлично понимая, что сделаю только хуже. Хотя что-то во мне настойчиво звенит, не позволяя отбросить подозрений, я не верю, что голубоглазый выкладывает это просто так.

— Не вижу не одной причины, почему ты подумал, что мне будет это как-то интересно. Кто ты?!

Ухмылка вновь возвращается на своё законное место — брюнет поднимает уголок губ.

— А с чего ты решил, что я говорю это сейчас тебе?

Я сжимаю плотно губы от разочарования и зажмуриваюсь, голубоглазый не может быть настолько глуп, чтобы сейчас заговаривать обо мне. Единственный спусковой крючок Алека, у которого нет предохранителя. Если только не в этом суть…

Я поздно понимаю, что разговор продолжался.

— … не отвечает, почему я не могу убить тебя прямо сейчас.

— О, это потому, что, я всего лишь сейчас налаживаю доверие.

Твою ж…

Я бросаюсь вперёд, чтобы сделать хоть что-нибудь, но голубоглазый быстрее не только меня, но и Алека. Он сбивает Алека с ног так же быстро, как и перехватывает из его руки мортэм, в следующую секунду его остриё у горла Алека.

Я ахаю, прикрывая рот, когда застываю от увиденного. Голубоглазый стоит за спиной Алека, не успевшего встать с колен, прижимая мортэм к его шее.

— Будь умницей, принцесса, и сделай ровно десять шагов назад, — говорит брюнет.

Он не смотрит на меня, с лица пропадает любой намёк на беззаботную, самонадеянную натуру. От услышанного Алек дёргается, игнорируя, что лезвие полосует его кожу. Мои внутренности ухают вниз, живот стягивает ужасом и болью.

— Нет, Алек! — молю я, даже не рассматривая вариант, чем это может обернуться.

Я верю в него, но соперник на сей раз не уступает ему по смышлёности.

— Пожалуйста, — скриплю, не понимая, в какой именно момент из глаз полились слёзы.

Я уже двигаюсь осторожно назад, считая шаги, когда впервые взгляд Алека касается моего. Я вижу эту борьбу, которая относится к его личным принципам и гордости, но он ломается под отчаянием, которое источают мои глаза.

Алек выпрямляет шею, как бы показывая, что сдаётся.

— Слезами девушки прикрываются только конченные слабаки, — цедит он, когда отворачивается от меня и смотрит перед собой.

Голубоглазый коротко усмехается.

— Я не прикрываюсь, а спасаю тебя, блондинчик, от необдуманных решений.

На лице Алека даже и тень реакции не пробегает на подстрекательство. Он спокоен, как никогда, что в очередной раз вызывает восхищение. Я делаю наконец десятый шаг, оказываясь ровно на пороге, когда голубоглазый намерен что-то сказать, но неожиданно слышится:

— Что за…

Из-за угла дома внезапно выруливает Марко в компании с Николой. Они оба застывают, переводя взгляд то на меня, то на творящееся перед домом. Никола выглядит более напряжённым, чем его старший брат, и у мены появляется нехорошее предчувствие: он рассматривает варианты, как обыграть ситуацию. Не то чтобы я не хотела, чтобы это всё быстрее закончилось. Я не хочу, чтобы что-то могло пойти не по плану. Марко же просто выглядит чертовски ошеломлённым, словно никак не может поверить в увиденное.

Обстановка накалена до предела, я чувствую, как каждый мой нерв вопит от безысходности. Вот только Алек выглядит так, словно ему абсолютно на всё без разницы, когда голубоглазого, напротив, до умопомрачения это веселит.

— Что ж, — говорит он, — так даже лучше: у нас будет больше свидетелей.

Одно мгновение и он сверкает каверзной ухмылкой, прямо перед тем, как перекинуть в своей руке мортэм, и я кричу от разрывающего меня ужаса, понимая, что он собирается сделать.

Мортэм падает в снег, я — на колени, чувствуя, что весь мир уходит разом из-под ног. Глазам требуется сморгнуть пелену, чтобы заметить мелькнувшее движение: Алек резко выныривает из-под руки голубоглазого и тут же разворачивается, прежде чем они оказываются друг против друга. Брюнет отступает назад, осторожно вскидывая руки вверх, выказывая отсутствие каких-либо намерений. Вот только не все оценивают это: неожиданно перед глазами проносится мортэм, запущенный кем-то из Драговых. Всё происходит невероятно быстро, но я успеваю зафиксировать момент, когда голубоглазый тяжко вздыхает, прежде чем, как ни в чем не бывало, перехватить лезвие. Его рука тут же окрашивается в алый, но это никак не отображается на его лице. Он неприятно морщится из-за другого.