ответа. Столь удивленной и растерянной его физиономию я видел в первый и последний раз.

– Если бы ты не ответил на мой вопрос, я бы утратил к твоей персоне всякий интерес, – бросил шеф, постепенно приходя в себя. – Скажи, пожалуйста, как ты узнал об этом?

– Догадался. Парни – явно из разных служб, с разной спецификой подготовки, но весьма неплохой; прилично конспирируются; каждый – явно из лучших в своем ведомстве…

– Может быть, ты еще скажешь, для чего мы затеяли эту показуху?

– Скажу! – не задумываясь, выпалил я.

Не задумываясь – потому что этот ответ выкристаллизовался еще несколько дней тому. Вольно или невольно организаторы «соцсоревнования» дали большую подсказку. Во всем учебном процессе упор был на отечественную технику, оборудование, препараты, на все – даже иностранными языками всерьез не занимались, так, проверили наши прежние знания – и все.

– Ответишь правильно – считай, что я тебя простил, – серьезно сказал Иван Иванович.

– Не сомневайтесь – отвечу. Здесь проходит что-то вроде конкурса на право проведения в будущем спецопераций внутри нашей страны.

– Ну голова! Ну даешь! – только и смог сказать Иванов. – Смотри, мы непременно должны опередить всех коллег-конкурентов, – добавил он, покидая мою комнату.

Глава 20

В полдень через «кормушку» в камеру вбросили нераспечатанную колоду карт, и мы с азартом принялись расписывать «тысячу».

Чтобы избежать будущих разборок и непоняток, сразу согласовали правила игры. Первая карта – обязательно сопернику, последняя – себе. На девятку пересдаем, вальта «не женим». Четыре девятки – не играем. Никаких там списываний – расписываний. Не хочешь играть – тебе очки долой, а противнику – полтинник. Пятьдесят «глаз», значит. Через «бочку» – своеобразный порог, определенный в девятьсот очков, – перепрыгивать нельзя. Три раза на девятьсот не сыграл – минус сто. Если не выиграл с трех «бочек» – все начинаешь с нуля. Раздается каждому по десять карт, две в один прикуп, две – в другой. Один прикуп берет тот, кто играет, второй соперники не смотрят.

Договорились ставить на кон по пять баксов. Доллар добавляешь за «бейло», если дал 110–120 и так далее – и не сыграл. Если упал в нули – клади в банк червончик. Кроме того, в конце игры проигравший платит по доллару за каждую сотню недобора. Если закончил, например, на восемьсот – добавляешь в кассу два доллара, если в шестьсот – четыре. Хваленки, конечно, все знают: дама и король червовые – сотня, бубновые – 80, крестовые – 60, пиковые – сорок. Валет – два очка, дама – три, король – четыре, туз – одиннадцать. Девятка – ноль очков, десятка – по номиналу. Без «хвали» можно играть только 120, с «сорокушей», естественно, 160, ну и так далее…

Первую, тренировочную «тысячу» играли без интереса. Я победил легко и непринужденно. Соперник не выбрался даже из четырех сотен. Правда, и «бейла» ни одного не заработал. Все равно мой выигрыш мог составить 10 баксов. Пять за недобор, пять за вход. Может, я наконец разбогатею?

Во второй игре завязалась отчаянная борьба. Мы шли нога в ногу, – если можно применять такое выражение по отношению к карточной игре. И все же на «бочку» я выскочил первый. У Мисютина осталось 800. И право раздачи. Мой мус, как говорится.

Так случилось, что у соперника оказались все четыре дамы, и Барон, предвкушая мой крах, паснул. Я преподнес сопернику «данайский дар» – скинул короля червового. Надеясь убить двух зайцев сразу – сбросить меня и впрыгнуть на «бочку» самому, Мисютин стал сносить всю черную масть – и просчитался: не взял ни одной взятки! Я набрал очками, внебитую! Надо было видеть в тот момент его лицо.

– Ох, какой же я баран! – сокрушался сокамерник. – Именно баран, а не Барон. На такую чухню поддаться… Недаром говорят – жадность фраера сгубила!

Если бы ты знал, парень, сколько мне партий пришлось сгонять на дежурствах, ожидая приказа на боевые погружения…

– Здесь думать надо. Это тебе не шахматы, – «утешал» я расстроенного Барона и расписывал итоги партии.

Для начала недурно – благодаря своей фирменной уловке я заработал первые семь баксов. Пять – вход, и два за недобор.

Долго не рассусоливали – сразу начали следующую партию. Все повторилось с точностью до наоборот. У меня – 800, – «бочка». И раздаю я. Получаю в итоге все короли, кроме пикового, но вижу по картам, что соперник может набрать сотню, и поэтому даю «раз».

– «Два», – заедается Мисютин.

– Не имею права. Иди.

Соперник берет прикуп и подпрыгивает от радости на нарах – там лежит пиковый король! «Пошло!» – прокомментировал Барон.

Но ведь восемьдесят очков надо еще набрать. По своим картам вижу – возьмет, зараза! У меня только длинная черва и две бубны – король и десять. Шансов нет, остается ждать только ошибку соперника. И Мисютин совершает ее! Заходит с туза бубнового.

Я разочарованно бурчу: «Голая», – и сбрасываю десятку.

Обрадованный соперник, решив, что недостающая карта находится во втором прикупе, заходит с дамы, – а я с гордым видом накрываю ее бубновым королем!

Для Барона это был удар. «Сволочь», – прошипел он, сбрасывая карты, после того, как я пять раз подряд зашел в черву и отобрал его считанные взятки.

Дальше он был уже не игрок. Горячился, психовал, все время рисковал и за какой-то час спустил почти сотню баксов. Наверняка проиграл бы намного больше, если бы в тот момент нас не «пригласили» на прогулку.

Мы взяли теплые фуфайки и с удовольствием покинули душную камеру. Кочегарят здесь на славу, спим в майках.

Глава 21

По инструкции я даже не имел права заводить со своими товарищами разговоры на темы, касающиеся их личных биографий. Кто они? Откуда? Где учились? Ничего этого мне знать не полагалось. Так, отмечал кое-что для себя, используя для аналитических выводов малейшие неосторожные фразы, типа «у нас на Кавказе» (как порой говаривал «Третий»), а также собственные наблюдения.

Так я установил, что «Четвертый» наверняка с Урала. Во-первых – говорок, во-вторых – любовь ко всяким камушкам, самоцветам, поделкам из них. Это у уральских в крови. По своему отцу знаю, он родом из Волчанска. В-третьих, – врожденное следопытство. Иногда, прогуливаясь по степи, «Четвертый» начинал рассуждать вслух – какой зверек и как давно перебежал нам дорогу. И сразу переходил к любимой теме охоты, – например, как лучше бить соболей или где выслеживать медведя. При этом он мечтательно закатывал глаза и мысленно переносился куда-нибудь поближе к обложенной берлоге. Правда, такое поведение больше присуще таежникам-сибирякам, но и парням с