— О чем вы?

— О том, что она, должно быть, рассчитывалась с ним как-то по-другому.

— То есть они друг с другом спали? У вас есть доказательства?

— Не-а, это просто теория.

— Элеанора когда-либо рассказывала вам о том, где она жила или работала раньше?

— Говорила, что работала в парочке голливудских баров.

— В каких?

— Если и называла, то я уже все забыл. Не то чтобы я просил взглянуть на рекомендательные письма, понимаете? Она знала, как делать коктейли, классно выглядела, и ее все любили. Это лучше любого резюме.

— То есть она никогда не рассказывала вам о своей жизни?

— Не думаю. А вы не разговаривали с Дарлой Кеннеди? Если кто-нибудь что-нибудь и знает, так это она.

— Дарлой? Администратором в редакции?

— Ага, это она. Они с Элеанорой были лучшие подружки.

Он почесал щетину на подбородке:

— Ну, тогда она, разумеется, была Дарлой Стивенсон, а не Кеннеди. За Хэнка Стивенсона она выскочила совсем еще девчонкой, они потом довольно быстро развелись.

Дарла и Элеанора были лучшими подругами. Неудивительно, что женщина так странно отреагировала на просьбу предоставить газету с заметкой об убийстве Элеаноры. Джессика отметила, что нужно будет как-нибудь еще раз повидаться с Дарлой.

— Как думаете, что случилось в ночь убийства Элеаноры? — продолжила она, вспомнив про заметку. — Может быть, у вас и про это есть теория?

— Нету, дорогуша, — печально покачал головой Фриман, — но это, наверное, был какой-нибудь лунатик, а? Ну кто еще вламывается в дом к молодой девушке и режет ее на кусочки?

— Я нашла заметку, в которой говорилось, что копы подозревали какого-то знакомого Элеаноры. Не знаете, кто бы это мог быть?

— Знаю, конечно.

— Правда? — Джессика постаралась не подавать виду, что сердце у нее забилось как бешеное. — Кто?

Фриман налег грудью на стол и принял таинственный вид. Джессика задержала дыхание: от него исходил застарелый запах табака и пота. Он оглядел комнату, как будто проверил, не подслушивает ли кто, но в баре остался только старик, по-прежнему игравший в карты. Фриман низко сказал:

— Кое-кто по имени Роб Янг. Он тоже работал в баре. Работу ему попросила дать именно Элеанора. Она сказала, что знает его кучу лет.

Он хихикнул.

— Хм, а еще я, пожалуй, знаю кое-что о том, что она делала до того, как сюда переехала.

— Когда это было?

— За четыре-пять месяцев до ее смерти.

— Думаете, это он ее убил?

— Да быть такого не может. Роб был умница, любил ее до смерти.

— Тогда почему копы начали подозревать именно его?

— В фильмах ведь всегда подозревают того, кто был ближе всего к жертве, правда? Роб с Элеанорой то сходились, то разбегались. А еще после убийства он дал отсюда деру, что тоже не сильно помогло.

Джессика кивнула:

— Да, я читала, что этот человек исчез примерно после убийства.

Фриман пристально взглянул на нее и поправил ее:

— Не примерно после, а в ту же самую ночь.

Джессика выпрямилась:

— В ту же самую ночь?

— Ага. У него была вечерняя смена. Ушел он где-то в полночь; сказал, что идет к Элеаноре. Тогда-то я и видел его в последний раз. На следующий день Элеанору нашли мертвой, ну и ее маленькая дочка пропала.

Томми Гетц, управляющий мотеля, совершенно точно описал того, с кем Эми Онг провела свою последнюю ночь. Этот человек действительно был старым и жирным.

Фрэнку Шерману было пятьдесят шесть, почти втрое больше, чем любому из местных студентов. Весил он почти две сотни фунтов, из которых ни грамма мышц. Имел редеющие седые волосы, рыхлое красное лицо и крошечные темные глазки, которые теперь опасливо перебегали с Прайса на Медину и обратно.

Они забрали его прямо с работы, из большого страхового агентства в Уилшире, где он проработал порядка тридцати лет. Достаточно высокая позиция позволяла Шерману иметь свой собственный стеклянный офис, выходивший на большую комнату с двадцатью младшими сотрудниками. Поначалу он отказался следовать за полицейскими и отвечать на какие бы то ни было вопросы о своих отношениях с Эми Онг. Однако, когда ему предложили проследовать мимо подчиненных в наручниках, был вынужден нехотя согласиться. По прибытии в участок он был на час отведен в комнату для допросов, в которой не было ни окон, ни кондиционера.

— Заставьте ублюдка попотеть, — приказал Медина.

Так и случилось. К моменту, когда детективы зашли внутрь, лицо Шермана блестело от влаги, а воротник белой рубашки заметно потемнел. Медина сообщил, что Шерман не находится под арестом, но их разговор будет записываться с помощью камеры в одном из углов комнаты.

— Мне нужно вызывать адвоката? — спросил Шерман.

— Не знаю, мистер Шерман, — ответил Прайс, — решайте сами.

— Я не сделал ничего плохого.

— Хорошо. В таком случае мы скоро вас выпустим. Нам нужно всего лишь обсудить с вами пару вопросов, ответы на которые помогут в расследовании. Начнем?

Шерман заколебался, но затем кивнул:

— Хорошо.

— Детектив Медина, — пригласил Прайс.

Медина положил на стол папку, раскрыл ее и вынул фотографию Эми Онг — ту самую, которую поместили на постеры о пропаже. Развернув снимок, он придвинул его к Шерману.

— Что вы можете рассказать об отношениях с Эми Онг? — спросил он.

Шерман даже не посмотрел на фото. Он продолжал безотрывно пялиться в бетонную стену за спинами детективов.

— Никогда о ней не слышал.

— Не слышали об Эми Онг? — переспросил Медина. — Последние несколько дней ее имя и эта фотография не сходили с первых полос и экранов телевизоров.

— Хм, ну да, возможно, я что-то такое слышал, но я ее не знаю. Ну, то есть мы никогда не встречались.

— Мистер Шерман, пожалуйста, взгляните на фото.

Медина придвинул снимок еще ближе и постучал по нему ногтем.

Шерман нехотя оторвал взгляд от стены и быстро глянул на изображение. Сделав это, он с трудом сглотнул; его кадык подпрыгнул над тугим воротником. Он покачал головой.

— Я же сказал, что не знаю ее.

Медина вздохнул:

— Мистер Шерман, у нас есть свидетель, который утверждает, что в прошлую субботу человек вашей наружности заселился в мотель «Дримц» вместе с Эми Онг.

— Да? Ну, наверное, ваш свидетель ошибся. Тут полно таких, как я. В прошлую субботу я был дома. Всю ночь.