* * *

Через пару часов Джессика снова вернулась в бар Эйса, на этот раз вооружившись и крошечным «Глоком», и бутылкой пива. Она села за тот же столик, ей нравилась мысль о том, что его можно было бы даже назвать своим. Заказав картошку и чизбургер, она решила не пить ничего крепкого — слишком свежо было в памяти воспоминание об утренних муках.

Бар пустовал. Не было видно ни Джека Холлидея, ни незнакомца в кепке, ни его друзей. За одним из столиков, — видимо, тем же, что и всегда, — сидел только виденный Джессикой в прошлый раз старик. Он играл в карты. За стойкой стоял Эйс Фриман собственной персоной. Джессика не успела с ним поговорить (если не считать сам заказ), но была уверена, что это именно он. Да и как тут ошибиться?! На правом бицепсе, рядом с изображением игральной карты, было крупно вытатуировано соответствующее имя. Да уж, тут и частного детектива не нужно.

Джессика откинулась на спинку сиденья и принялась наблюдать, как Эйс нарезает лаймы и лимоны, вытирает стойку и наполняет холодильник очередными бутылками.

У него были завязанные в свободный хвостик длинные волосы. Правда, слишком темные и лоснящиеся для своих собственных, тем более в таком возрасте. Как и младший бармен, он носил джинсы и футболку с какой-то рок-группой. Через всю грудь тянулась надпись Slayer, на спине виднелись даты концертов. Сзади он казался довольно подтянутым, но внушительный живот выдавал его страсть к дегустированию собственной продукции.

Эйс протянул старику с картами стакан виски и пивной бокал, а затем направился к столику Джессики.

— Что-нибудь еще? — спросил он.

— Бутылку пива и немножко вашего времени.

Мужчина кивнул.

— Только вот это возьму.

Он подхватил тарелку, столовые приборы и пустую бутылку и исчез в кухне. Через пару минут появился вновь, на этот раз с двумя новыми бутылками, и скользнул на сиденье напротив.

— Рейзор[1] сказал, что сюда заходила какая-то симпатичная блондинка и спрашивала насчет меня. Я так понимаю, это были вы?

Голос у Эйса был хриплый, словно он выкурил кучу сигарет подряд.

— Рейзор?

— Подменяет меня тут иногда. У него была вечерняя смена.

Джессика вспомнила тощего бармена и изо всех сил попыталась не расхохотаться:

— А почему Рейзор-то?

Фриман пожал плечами:

— Как-то не спрашивал.

— Позвольте мне безумную догадку: это ведь не связано с острым умом или крутизной образа?

Фриман снова пожал плечами:

— Так что красотке вроде вас нужно от старика вроде меня? Вы из копов?

Он улыбнулся и приподнял брови:

— Я что, под арестом? Наденете на меня наручники?

— Нет, — Джессика постаралась не обращать внимания на заигрывание, — я что, похожа на копа?

— Нет, но вы задаете всякие вопросы и вообще серьезно настроены.

— Единственный вопрос, который я задала, касался Рейзора. Во всяком случае, надеюсь, это просто псевдоним.

— На самом деле его зовут Брюс. Но вы же не про него хотите поговорить, так?

— Так.

— А о ком?

— Об Элеаноре Лавелль.

— А я думал, вы все-таки не из копов.

— Так и есть. Я — частный детектив.

Он внимательно обвел ее глазами и медленно кивнул:

— Ну, круто. Чего вы хотите?

— Не расскажете ли, как вы впервые встретили Элеанору?

— Впервые я положил глаз на Элеанору Лавелль в ту самую ночь, как она вошла сюда и спросила, не найдется ли у меня работы. Потрясающая была красавица, в платьице с цветочками, мартинсах, ну и со всей этой рыжей копной. Если честно, в работниках мне нужды не было, но я все равно ее взял. Да, выдающаяся была дамочка.

— Когда это произошло?

Фриман присвистнул, обнажив пожелтевшие зубы заядлого курильщика, и скривил лицо, пытаясь изобразить задумчивость.

— А вот и вопросы поехали. Думаю, в конце восьмидесятых?

— Вы помните, во что она была одета, но не помните год?

— А что тут сказать? Я уже не молод, память начинает подводить. Видимо, мозг выкидывает штуки, которые ему уже не понадобятся, но помнит то, что не стоит забывать.

Он снова улыбнулся и подмигнул:

— А уж это платьице забыть было бы точно невозможно.

Джессика уставилась на него. Казалось, для этого человека фантазировать о давно умершей женщине, жертве чудовищного убийства, так, словно она только что сошла с обложки «Плейбоя», было в порядке вещей. Эйс Фриман все еще заводился, едва вспомнив об Элеаноре Лавелль. Это удивляло и даже немного пугало, но она не произнесла ни слова.

— Может быть, это было в конце восемьдесят седьмого? — уточнила Джессика. — Или в начале восемьдесят восьмого?

— Может быть… — вдруг Эйс щелкнул пальцами. — День Благодарения! Она появилась прямо перед Днем Благодарения! Помню, я еще позвал ее к нам с женой на обед. Она тут никого не знала и иначе сидела бы весь праздник одна-одинешенька.

Он постучал по голове:

— Видите, старая башка все еще работает.

— И она?

— Что она?

Джессика подавила вздох.

— Она пришла к вам на праздничный обед?

— Не-а, сказала, что обедает с Хоппером. Старый кобель.

— Джеффом Хоппером? — Брови Джессики изогнулись. — Владельцем мотеля?

— С ним самым.

— С какой стати она пошла к нему на День Благодарения?

— Она жила в его мотеле.

— Хоппер никогда не рассказывал мне, что она там останавливалась.

— А вы тоже там живете?

Джессика кивнула:

— Ага.

— Тогда поаккуратнее с этим стариком, он любит молоденьких. Знаете, он ведь так никогда и не женился. Это о многом говорит.

Фриман покрутил на пальце обручальное кольцо и покачал головой, всем своим видом выражая презрение по поводу холостяцкого статуса.

— Так они с Элеанорой были близко знакомы? — спросила Джессика.

— Можно и так сказать, — хмыкнул Фриман, — думаю, ей от него досталась не только индейка.

— Что вы имеете в виду?

— В мотеле она жила не неделю и не две, а все то время, что работала у меня в баре. Это два-три месяца. Готов поспорить, зарплата у моих ребят вполне нормальная, да и чаевые ей давали неплохие, но платить с этого за комнату в мотеле было бы просто нереально. Ей же нужно было покупать себе еду, одежду и всякие цацки типа косметики, которые так нравятся девушкам.