Как оказалось, Кэтрин Таверньер назначила Джессике встречу прямо у себя дома.

Приехав по нужному адресу, девушка обнаружила себя посреди роскошного квартала. Даже для работы простым почтальоном здесь, должно быть, требовалось иметь собственный фонд и образование прямиком из-под сени Лиги Плюща. По обе стороны Саус-Оук-Нолл-авеню выстроились стройные ряды баснословно дорогих особняков, обсаженных давшими название улице дубами и наполовину скрытых за узорными воротами и прочными стенами.

Джессика оглядела себя с ног до головы и вспомнила о неодобрительных взглядах, которые на нее метала Дарла. Может быть, стоило надеть юбку и каблуки, ну или хотя бы костюм? Хотя бы как-то попытаться прикрыть татуировки… Но через мгновение она отбросила эту мысль в сторону, с внутренним посылом «Да пошло оно», и решила, что ей совершенно все равно, что Кэтрин Таверньер подумает о ее вкусах в одежде. Ее ждало расследование, а не интервью.

Дважды перепроверив записанный на листочке номер дома, Джессика притормозила у двойных ворот, с обеих сторон обрамленных идеально гладкими, словно отполированными живыми изгородями. Не успела она опустить стекло и поискать глазами внутренний телефон, как ворота распахнулись, пропуская ее на территорию оформленного в испанском колониальном стиле огромного участка. Сам дом, должно быть, был выстроен приблизительно в двадцатых годах прошлого века, но и его сверкающие белые стены, и красная черепичная крыша выглядели абсолютно безупречно.

Припарковавшись на подъездной аллее по соседству с шумным фонтаном, Джессика направилась ко входной двери. Та открылась, и на пороге появилась тоненькая, похожая на птичку седовласая женщина, одетая в кремовую шелковую блузку и темно-синие брюки.

— Госпожа Таверньер?

Женщина совсем не походила на те портреты, которые Джессике удалось найти в сети, но она все равно протянула той свою ладонь. Рукопожатие показалось ей мягким и безвольным. Женщина улыбнулась и покачала головой:

— Нет, я Айрис, экономка Кэтрин. Вы, должно быть, Джессика?

Девушка кивнула.

— Входите, прошу вас, — ответила Айрис, пропуская ее в дом. — Кэтрин ожидает.

Джессика прошла во впечатляющих размеров прихожую, посреди которой высилась широкая лестница из дерева и кованой стали. Повсюду были развешаны какие-то современные полотна и расставлены гигантские вазы, каждая из которых наверняка стоила больше, чем Джессика зарабатывала за год. Она прижала руки к бокам и, стараясь ни во что не врезаться, осторожно последовала за Айрис в другую комнату с высокими потолками, кожаной мебелью и огромными книжными шкафами.

В центре комнаты стоял большой белый камин, полка которого была уставлена множеством обрамленных в серебряные рамки фотографий. Над камином висел телевизор с диагональю, пожалуй, в шестьдесят дюймов. Айрис попросила Джессику устраиваться поудобнее и удалилась, чтобы сообщить своей хозяйке о приходе гостьи.

Оставшись одна, Джессика подошла к шкафам и принялась изучать надписи на обложках. К своему огромному удивлению, она не нашла ни одной знакомой фамилии; тут не было ни Джеймса Паттерсона, ни Дэна Брауна. Перейдя к камину, она принялась рассматривать фотографии, но так и не сумела найти в них ничего интересного.

На нескольких черно-белых снимках были запечатлены молодожены в день своей свадьбы и какой-то светловолосый ребенок. На более современном фото была женщина средних лет, одетая в белую теннисную форму и сжимающая в руке бронзовый кубок. Та же женщина была и на фото с двумя друзьями. Они поднимали в руках бокалы шампанского, склоняясь к торту, украшенному фейерверками и свечками в виде числа 50.

В тот же момент, когда Джессика неловко устроилась на краешке одного из честерфильдских диванов, в комнату вплыла женщина, распространяя вокруг себя облако Chanel No. 5. Как и дом, Кэтрин Таверньер искусно сочетала в своем облике черты классики и модерна. Судя по тому фото, ей было уже за 50, но выглядела она хорошо.

Нос у этой женщины был идеально прямой, словно струна, а небольшая грудь казалась более упругой, чем у двадцатилетних девушек. Кожа у нее так и сияла. Джессика так и не смогла решить, дали ли такой эффект какие-либо процедуры или у Кэтрин на быстром наборе стоял телефон одного из лучших косметических хирургов Беверли-Хиллз.

Она была одета в черное платье без рукавов, подчеркивающее широкие тренированные плечи и загорелые руки. Серебристо-белые волосы выглядели так, как будто их обладательница только что вышла из салона красоты. Впрочем, несмотря на все это, ее красоту вовсе нельзя было назвать исключительно феминной. В Кэтрин Таверньер было куда больше мужской привлекательности.

Она уверенным шагом пересекла комнату. Джессика приподнялась с места, чтобы поздороваться с хозяйкой дома, и ощутила, что на этот раз ее ладонь сжали куда сильнее. Руку Кэтрин жала небольно, но это совершенно не походило на обычно принятое в женском кругу полупоглаживание. Жест был явно выработан за годы разнообразнейших деловых встреч.

— Благодарю, что вы согласились со мной встретиться, — начала Джессика, — тем более у себя дома. Сначала я решила, что встреча пройдет у вас в офисе.

Кэтрин улыбнулась.

— Я на всех парусах несусь по направлению к пенсии, поэтому в последнее время работаю только по утрам. К тому же дома куда более располагающая обстановка.

— Ваш дом просто великолепен, — сказала Джессика, чувствуя, что не упомянуть шикарную обстановку будет просто невежливо. Впрочем, все так и было — особняк действительно поражал. Теперь было понятно, на что ушла большая часть пресловутых миллионов от продажи фирмы отца.

— Спасибо, — ответила Кэтрин, — тут и правда неплохо. Хотите холодного чая или кофе? Или, может быть, бокал цинфанделя? Напа, две тысячи тринадцатый.

— Холодный чай, если можно.

Кэтрин обернулась к экономке, по-прежнему стоявшей в дверях:

— Айрис, а мне, пожалуйста, вина. Можешь вынести напитки наружу? Такая погода, что сидеть в четырех стенах просто грешно.

Джессика последовала за ней в сад, посреди которого под сенью многочисленных деревьев и высокого кустарника расположились причудливо изогнутый бассейн и открытое джакузи. Каждая из тщательно продуманных дорожек была вымощена идеальными восьмиугольниками. У бассейна возвышалась увитая виноградом беседка. Неподалеку виднелась небольшая веранда с диванчиком, по которому были разбросаны пухлые подушки.

Воздух наполнял пьянящий аромат жимолости. Джессика представила, как хорошо бы тут было на какой-нибудь вечеринке. Вот бассейн, вот зажженные гирлянды, вот рекой льется, пока прибывают гости, напское вино…

Что за жизнь! Если, конечно, можешь себе такое позволить.

Они присели за обеденный столик, скрытый от прямого солнца, и стали наблюдать, как послеполуденные лучи танцуют на неподвижной бирюзовой воде бассейна. Вокруг стрекотали невидимые в обильной зелени цикады.