Восхищаясь потрясающей красоты закатом, Лизетт подалась вперед и накрыла руку Джонатана своей.

– Давай загадаем желание, – предложила она.

Он сжал ее пальцы.

– Разве на закат можно загадывать желание? Мне казалось, только на падающую звезду.

– Мы можем загадывать желание на что угодно. Смотри. – На горизонте солнце коснулось глади океана, а потом быстро исчезло в его глубинах.

Интересно, сколько еще закатов ему суждено увидеть? – спросил себя Джонатан, глядя на это зрелище.

– Теперь я понимаю, почему мой приятель купил эту виллу, – откашлявшись, проговорил он. – Ты загадала желание?

– Да, но тебе не скажу. – Помолчав, она убрала руку. – Можно тебя кое о чем спросить?

– Сегодня я добрый, так что давай, женушка.

– Мы не раз говорили о том, будет наш брак или нет включать интимные отношения. Еще мы говорили, что нам нужно время, чтобы привыкнуть друг к другу.

– Ну… да.

– Ты говорил, что все будет зависеть от меня.

– Да.

– В общем… – Лизетт колебалась. Даже в свете свечей Джонатан увидел, как сильно она покраснела. – Я бы предпочла ничего не ждать и сразу покончить со всеми вопросами. Если ты не против.

Джонатан нахмурился.

– Как с лечением зубов? – Он был оскорблен до глубины души. Ни одна женщина никогда не говорила о сексе с ним как о препятствии, которое нужно преодолеть. – Я же предупреждал тебя, что наш брак может обойтись без интимной близости.

– Я неправильно выразилась. Это моя первая брачная ночь.

– Я тоже раньше не был женат, но уверен, что настоящие новобрачные наверняка занялись бы сексом еще до ужина. Или вообще пропустили бы ужин.

– Извини, – растерянно произнесла Лизетт. – Я не хотела тебя разозлить. Забудь мои слова.

Джонатан резко встал. В нем бурлила обида.

– Прошу прощения, – буркнул он.

– А десерт? – спросила Лизетт.

– К черту десерт.

Час спустя Лизетт все еще сидела на террасе и ела свой любимый пирог с лаймом. Горничная убрала со стола, потом села в свою маленькую машинку и поехала домой. Лизетт слышала, как, удаляясь, тарахтел старенький мотор. Спать ей не хотелось, и она наслаждалась волшебством карибской ночи, плохо представляя, как ей быть дальше. Едва ли она ляжет в одну постель с Джонатаном. Во всяком случае, не сегодня. Переложил ли он ее чемодан в гостевую комнату? Желания пойти и проверить у нее не было. Да и то, как Джонатан отверг ее, вызывало боль. А ведь она пыталась сказать ему, что готова. Что она хочет его. Прозвучали же ее слова так, будто интимная близость с мужем – это для нее обязанность. Неудивительно, что он ушел.

Джонатан достойный человек, он добрый, трудолюбивый. Он именно тот мужчина, которого она видела в своих мечтах. Он пробуждает в ней трепет желания. Что ей известно о соблазнении? Вероятно, ничего. Но она не собирается быть пассивной и ждать, когда он первым сделает шаг навстречу. Она попробует стать отважной и бесстрашной и призовет на помощь всю свою женскую сущность.

Уже поздно. Пора в дом.

Лизетт встала из‑за стола, но тут услышала позади себя мужской голос:

– Лизетт…

Она повернулась к нему:

– Да?

Он пожал плечами:

– Прости меня.

– И ты меня прости.

Джонатан достал свой телефон, нажал на какие‑то иконки и положил его на стол. Тишину нарушила нежная мелодия.

– Ты потанцуешь со мной?

Он оказался великолепным партнером и легко вел ее в танце по террасе. Прижимаясь щекой к его груди, она слышала биение его сердца. Одна мелодия закончилась, и зазвучала другая. Надобности в словах не было. За них говорили их тела. Она и не заметила, как он расстегнул ворот на ее платье, и оно упало на пол к ее ногам.

– Я хочу все начать сначала, – хрипло проговорил Джонатан, отступая на шаг и любуясь ее наготой.

Лизетт прикрыла руками грудь.

– Я тоже. Я хочу спать с тобой. Я хочу тебя, Джонатан.

Он вопросительно изогнул бровь.

– Спать?

– Не подкалывай меня. Только не сейчас. Я пытаюсь строить из себя хладнокровную и утонченную, но у меня плохо получается.

– А что, если я сниму рубашку? – Он так быстро расстегнул пуговицы, что она рассмеялась.

Он подхватил ее на руки, вошел в дом и ногой захлопнул дверь.

– Я рада, что ты передумал. – Лизетт погладила его по щеке.

Джонатан поспешил в спальню.

– Я хочу кое в чем признаться, – сказал он, укладывая ее на кровать и устраиваясь рядом. – Я затеял всю эту историю с браком только потому, что я без ума от тебя… не потому, что мне так важна компания.

Для Лизетт эти слова прозвучали как музыка.

Джонатан встал с кровати, чтобы полностью раздеться. Когда он достал из кармана брюк презерватив, Лизетт догадалась, что он и сам желал чего‑то большего, чем платоническая брачная ночь. Она протянула к нему руки.

– Иди ко мне.

Он лег на бок и подпер голову рукой.

– Я хочу настоящего медового месяца, – тихо проговорил он.

Взяв в ладонь ее грудь, он стал теребить ее сосок. Внутри у нее будто разлился жидкий огонь, все эти ощущения были для нее внове. Он наклонился и ухватил сосок зубами, и она поняла, что все ее фантазии о первой брачной ночи не шли ни в какое сравнение с реальностью.

В следующее мгновение Джонатан дал себе волю, утверждая свою власть как мужа и утоляя вспыхнувший в нем голод. Лизетт не уступала ему в стремлении излить на него всю силу долго тлевшей в ней страсти.

– Я хочу попробовать тебя на вкус, – сказал он, опрокидывая ее навзничь, – раздвинь ноги.

Эта просьба шокировала ее, и она непроизвольно сжала колени. Тогда он взял ее за лодыжки и широко развел ее ноги. Она заставила себя расслабиться и с радостью отдалась его воле. Теперь ее тело принадлежало ему. Играя с ним, он практически моментально довел ее до экстаза.

– Ты потрясающая, – сказал он, прижимаясь щекой к ее ноге. – Мне кажется, мы никогда не выйдем из спальни.

Лизетт все еще сотрясала дрожь наслаждения.

– Как же давно я об этом мечтала. А теперь я, – проговорила она и повалила его на спину.

Он положил руки за голову и приготовился. Робея от того, что он видит ее нагой, она обернула вокруг себя простыню. Оглядевшись по сторонам, она увидела вазу с сухими растениями, слезла с кровати и взяла листок.

– Я уже видел тебя в любых видах, – усмехнулся Джонатан, кивая на простыню. – Тебе не надо смущаться передо мной.