class="p1">Мама достает Фрэнка из клетки. Спрашивать, зачем, не требуется: я с другого конца комнаты чувствую, как пахнет его загаженный подгузник. Спасибо, что мама не вручает его мне, а выносит на улицу. Возвращается она не только с Фрэнком, но и с Феликсом.

– Вот наброски, которые ты просил для промоушена «Лабиринта». – Феликс вручает папе папку, набитую бумагами.

– Худшее в мире название для энергетического напитка, – говорит мама и предлагает Феликсу чашечку чая.

– Эй, Дерек, а как твои ниндзянятия? – спрашивает Феликс.

лабиринт

оскорбление действием

Я знаю, что ниндзя не треплют языком, но не могу удержаться и рассказываю ему о сеансе шпионажа, который мы только что провели с папой.

Феликс смеется:

– Вы, ребята, шпионили за одним из сотрудников твоей мамы? На велосипедах? И что этот парень сделал – нанес кому-то оскорбление действием?

Мама гладит Фрэнка по голове, прежде чем вернуть в клетку:

– Я говорила Дереку, что Чарли никак не может быть тем, кто нарисовал этих минотавров.

Феликс чуть не давится чаем:

– Каких минотавров?

Я нахожу на мобильнике изображение мифологического существа и посвящаю Феликса в подробности дела. Он улыбается:

– Возможно, эти занятия в школе ниндзя все же окупаются.

Папа дает комментарии к наброскам Феликса, и они планируют встречу на следующей неделе. Я бы с удовольствием сидел рядом и весь вечер болтал о ниндзя, но завтра у меня репетиция, и я не хочу выглядеть идиотом.

заучить

Я провожу остаток вечера пытаясь заучить слова песни, которую должен исполнять вместе с Карли. Откуда она и остальные ребята взяли время, чтобы вообще написать эти песенки? К счастью, наша – короткая, не то что у Фариды и Умберто, в которых по несколько куплетов. Я беспокоился, что песня будет слюнявая и отстойная, но на самом деле она смешная: как будто Джон и Абигайль Адамс – партнеры по преступлению, только про революцию.

испарина

рубить

оксюморон

На следующий день после уроков мы с Карли репетируем перед появлением остальных. Я даже не помню, слышала ли она когда-нибудь мое пение, и под моей футболкой проступают озерца испарины.

– Не волнуйся, – успокаивает Карли, – ты отлично справишься.

Как всегда, ее энтузиазм заразен, так что я вхожу в роль и принимаюсь жестикулировать в ходе пения.

Но, когда мы заканчиваем, Карли отнюдь не так воодушевлена, как, по моему мнению, должна бы.

– Ммм… Может, тебе не рубить так сплеча? – предлагает она. – Ты немножечко чересчур выразителен.

– «Немножечко чересчур» – это оксюморон, – заявляю я. – Настоящий режиссер ни за что бы так не сказал.

– Ладно, тогда так: ты переигрываешь.

– КТО – Я? – Я расхаживаю по сцене, подчеркивая каждое свое слово: – Я – Джон Адамс, и я пишу письма жене, потому что счастливее всего чувствую себя тогда, когда мы с ней как минимум в разных комнатах.

Карли краснеет – я вижу, что задел ее за живое. Она скрещивает руки на груди и говорит, что через несколько минут придут остальные участники:

– Мы прогоним песенку еще раз, и к пятнице ты будешь в отличной форме.

– А что в пятницу?

Вид у Карли такой, словно она вот-вот взорвется:

– Спектакль!

– В ЭТУ пятницу? Я думал – на следующей неделе!

Карли качает головой:

– Ты не читал имейлов от мисс МакКоддл насчет того, что дата поменялась?

Признаюсь: я их даже и не открывал.

– Что ж, значит, тебе просто нужно учить быстрее.

Краткий пересказ всей моей жизни.

Враньё на вранье

После того как я делюсь с Мэттом и Умберто последними новостями по делу Минотавра, я спрашиваю, кто хочет отправиться со мной на слежку сегодня вечером. Но у Умберто занятие по программированию, а у родителей Мэтта – годовщина свадьбы, так что оба моих друга присоединиться ко мне не могут.

программирование

– Как насчет пятницы? – спрашивает Мэтт. – В пятницу я свободен.

– В пятницу он будет на спектакле, – отвечает за меня Умберто. – Все мы будем.

Верно…

– Давайте же, ребята, я не хочу опять шпионить вместе с папой!

Бесполезно. Похоже, на сегодняшнюю миссию опять назначены ниндзя Фэллоны.

продвижение

внутренний

Но, когда я прихожу домой, отец еще на работе, трудится над своей кампанией по продвижению нового продукта. Скоро стемнеет, так что мама не даст мне уйти из дома в одиночку. Если только, конечно, я иду не на годовщину к родителям Мэтта…

Привычки врать маме у меня нет – по большей части из-за того, что в 99 % случаев она в итоге докапывается до правды. Я бы мог попросить ее поехать со мной на слежку, но не представляю, чтобы она согласилась шпионить за кем-то из тех, кто на нее работает. После быстрого внутреннего обсуждения я говорю маме, что буду у Мэтта, и бегу наверх переодеться.

– Почему ты надеваешь шиноби шозоку на годовщину свадьбы? – спрашивает мама, видя меня.

Знаю: переодеться надо было уже после выхода из дома. Чтобы справиться с этой проблемой, я нагромождаю новую ложь поверх старой, заявляя, что вечеринка по случаю годовщины – маскарадная.

Мама с подозрением глядит на меня.

– По-моему, идея классная. Мама Мэтта будет Чудо-женщиной, а папа – Суперменом.

обрядить

Ложь продолжает литься из меня потоком, и я придумываю наряды для всей семьи Мэтта. (Не уверен, что его бабуле понравился бы тот факт, что я приукрасил рассказ, обрядив ее в костюм свинки Пеппы.)

Мама берет сумочку:

– Я подвезу тебя, заодно поздравлю Джилл и Тома. Похоже, вечеринка будет что надо.

– Нет! – Осознаю, что моя реакция чрезмерна и понижаю тон: – В смысле тут же всего несколько кварталов – я могу доехать на велосипеде.

Мама обдумывает это и кладет сумочку на место:

– Напиши мне, как соберешься домой, и мы положим твой велосипед в багажник.

Я говорю – хорошо, надеясь, что к тому времени я буду в полицейском участке сдавать вандала.

По природе я довольно нетерпелив, но какая-то часть философии сенсея Такаи, определенно, на мне отразилась. Мне и правда не терпится выбраться на улицу и просто ждать –