совершенно новое ощущение. Тот факт, что я буду ждать на дереве, как настоящий ниндзя, делает все это предприятие еще более волнующим.

Сидя дома больной, я нанес на карту те места, где появлялись граффити, и та большая стена в Калифорнийском университете оказалась в самом центре. Я не говорю, что вандал придет туда сегодня – или вообще. Я лишь имею в виду, что, если бы я сам приглядывал чистый холст где-то в этом районе, места лучше мне было бы не сыскать.

остатки

Остатки сыпи еще держатся, так что перед тем, как лезть на дерево, я удостоверяюсь, что вокруг него не растет сумах. Меня минуют несколько бегунов и скейтбордеров, но ни один из них не обращает на гигантскую стену внимания.

Я бы соврал – снова, – сказав, что через тридцать минут мне не становится скучно. Хорошо было бы поиграть в игру на мобильнике, но даже с выключенным звуком свет от экрана может меня выдать. Я пытаюсь мысленно пропеть текст песенки Джона и Абигайль Адамс, но вспоминаю только первые две строчки.

На тропинке раздается шум, и в короткий миг мои мысли перескакивают на Умберто. Было нехорошо спешить с выводами на его счет: в тот день он мог возить с собой краску по десятку причин. Я бы извинился перед ним, не будь все это так неловко.

На этот раз шум ближе. Судя по темноте, сейчас около девяти часов вечера – я не думал, что художник появится так рано. Но стена такая обширная, что, видимо, ему нужно начать пораньше, если он хочет сегодня закончить. И вот из-под деревьев выступает какая-то фигура. Чарли?

обширный

обнаружить

Света немного, так что я не могу разобрать ничего, кроме того, что это парень с сумкой через плечо. Он опускается на колени в траве, достает несколько банок с краской и какие-то сложенные бумаги – видимо, трафареты. Он стоит ко мне спиной, так что я не вижу лица. Хочу знать только, Чарли это или нет.

Пока парень готовится к работе, я решаю позвонить в «девять-один-один», но я так близко к нему, что не могу сделать это, не обнаружив себя. Приходится напоминать себе дышать.

Вандал выходит на свет, и я не могу удержать вздоха изумления.

Он с ног до головы в одежде ниндзя.

Как и я!

подозревающий

Его костюм не окрашен в тай-дай, что исключает Мэтта. (Надо перестать подозревать своих друзей.)

Есть ли у Чарли шиноби шозоку? Тут мне приходит еще худшая мысль: а может ли таинственный художник быть сенсеем Такаи? С чего бы ему рисовать картины по городу? Кто бы то ни был, вандализм – это СОВСЕМ не по-ниндзевски.

неудобный

Я делаю еще один глубокий вдох, когда художник прижимает к стене трафарет. Лист настолько большой и неудобный, что какая-то часть меня хочет спрыгнуть и помочь парню. Но вандал работает быстро, и всего за несколько минут стена подготовлена.

Он начинает с нижнего правого угла, и это меня удивляет. Какой художник подписывает работу ПРЕЖДЕ, чем она готова? Похоже, этот тип невероятно тщеславен!

тщеславный

Но, как только он наносит спреем волнистые черные буквы, я понимаю, где уже видел такое письмо. Конечно, оно попадалось мне на тех фотографиях Минотавра, которые я распечатал и изучал, но и еще кое-где. Причудливые буквы – папа назвал это каллиграфией. Неожиданно я понимаю, кто этот вандал, – еще раньше, чем он скидывает капюшон, чтобы вытереть со лба пот.

Это Феликс.

В ловушке на дереве

Не перестаю спрашивать себя, что бы в такой ситуации сделал ниндзя, и тут до меня доходит суровая правда. Я НЕ ниндзя – я пацан на дереве, который даже на помощь позвать не может.

доходить

область

На моих глазах Феликс закрашивает область на стене лиловым. Ну и как мне его остановить?

В прошлом месяце я подозревал Умберто и Чарли, не говоря уже о множестве посторонних людей, но Феликса – никогда. А вот если бы я уделил больше внимания деталям, когда смотрел в тот день на его рисунки, я мог бы избежать теперешнего неловкого положения.

К моему вящему разочарованию, никто не проходит мимо и не обнаруживает Феликса. Все на мне. Собираюсь с духом, чтобы спрыгнуть, как раз в тот момент, когда Феликс доканчивает голову Минотавра.

Но тут меня останавливает какой-то шум.

– Положи краску.

Голос твердый и знакомый.

Он принадлежит моему отцу.

Феликс крутится волчком, не выпуская баллончика из рук:

– Джереми… что ты тут делаешь?

– Вопрос в том, что ТЫ тут делаешь? – Папа указывает на баллончики краски и трафареты на земле.

Я затаиваю дыхание, надеясь, что ни один из них меня не слышит.

Папа качает головой:

– Я должен был узнать начертание букв, Феликс. Но, к счастью, мой сын догадался, где ты проявишь себя в следующий раз.

Конечно, я думал, что здесь появится кто-то ДРУГОЙ, но, раз уж сам папа оказал честь, ему не откажешь.

отказывать

пантера

Отец достает из кармана телефон.

– Нет нужды вызывать полицию. – Феликс торопливо собирает вещи. – Миг – и меня здесь не будет.

Папа продолжает набирать номер:

– Извини, Феликс. Так не пойдет. Кстати, классный костюм ниндзя.

Феликс распрямляется и смотрит папе в лицо:

– Ты не докажешь, что я был здесь сегодня. Будет твое слово против моего.

Более удачного момента и не пожелаешь.

Спрыгнув с дерева, точно пантера, я тихо приземляюсь за спиной Феликса. Не хочу хвастаться, но это движение – АБСОЮТНО ниндзевское.

– Похоже, твое слово будет против НАШИХ.

В своих ниндзя-костюмах мы с Феликсом выглядим словно отец с сыном, которые придумали фэмили-лук для костюмированной вечеринки. Но настоящий мой отец НЕ одет в костюм. Он – тот, кто звонит в полицию.

бренд

Я спрашиваю Феликса, почему на нем шиноби шозоку.

Он опускает взгляд на свои ботинки таби:

– После того как я увидел вас с Мэттом в ваших, я подумал, что