все хотели подвигаться, но это единственная часть соревнования, в которой я МОГУ принять участие. После такой выматывающей деятельности стояние на месте даже приносит облегчение.

выматывающий

подсчитывать

Целую вечность спустя сенсей Такаи кивает, чтобы мы прекратили, а потом дает помощнику указание подсчитать очки.

Мэтт тренировался, так что кажется вполне разумным, что он побеждает в спарринговой части. У Карен с самого первого дня были большие амбиции, так что никто не удивлен, когда она становится победительницей по части ударов ногами. Но, когда сенсей Такаи тихо называет мое имя, объявляя победителя в части дисциплины, все в шоке.

Сенсей просит нас троих выйти в переднюю часть комнаты и церемонно надевает нам на шеи ленты. Я чувствую себя олимпийцем, что забавно с учетом того, что для победы я просто спокойно постоял на месте.

следовать

– Следуй за тишиной, – напутствует меня сенсей, когда я присоединяюсь к остальным ученикам.

Наверное, это хороший совет, но я сейчас могу думать лишь о том, как же зудит кожа под этой лентой.

Костюмная репетиция

В понедельник нас ждут тесты по истории и химии, но я сконцентрирован на слежке за Чарли, которую собираюсь начать сразу по возвращении домой.

У Карли же на уме кое-что другое:

– Готов к репетиции в костюмах?

– Ты же так и не сказала, что я официально снова участвую!

Она улыбается:

– Я просто предположила, что участвуешь.

– Тогда почему было не СКАЗАТЬ об этом мне?

Она качает головой:

– И почему ты вечно все так драматизируешь?

стихнуть

Я уже готов заорать во всю мощь легких, но тут Карли прыскает. Жду, пока ее смех стихнет.

– Успокойся уже, – говорит она наконец. – Репетиция в три.

Я никогда не пойму девчонок. Никогда.

идти на убыль

Набирая сообщение маме после уроков, я невинно спрашиваю, когда они сегодня закрываются и на работе ли Чарли. С облегчением получаю в ответ «5 – да». За последние недели новых картин на стенах не появилось, и я подумываю, что, возможно, энтузиазм вандала пошел на убыль. Но, если это ВСЕ-ТАКИ Чарли, я буду на страже и поймаю его на месте преступления.

Поскольку я нечасто бывал на репетициях в своей жизни, я стараюсь держаться в тени. Меня это особо не печалит, ведь такое положение дел мне более чем знакомо.

Действие открывает Фарида, которая играет патриотку по имени Ханна Арнетт (о ней я ни разу раньше не слышал).

патриот

голос за кадром

Умберто – голос за кадром, так что он сидит сбоку от сцены:

– В революционной битве помощь множества женщин осталась в тени. Одна из этих женщин – невоспетая героиня по имени Ханна Арнетт.

Занавес открывается, за ним – маленькая хижина. Я шокирован тем, что́ Карли и остальные сумели сделать меньше чем за месяц. Узнаю старый дубовый стол из кабинета рисования, другие предметы мебели, наверное, кем-то пожертвованы.

Фарида обращается к воображаемой аудитории:

– Я – Ханна Арнетт. Я и мой муж, Айзек, живем в Нью-Джерси. Война идет не очень хорошо, и муж с друзьями подумывают, не поднять ли белый флаг, присоединившись к британцам. По сути, они думают о том, чтобы сдаться!

Несколько ребят в ответ на это кричат: «Фу-у-у!» Видно, я все же пропустил кое-какое веселье, пока не ходил на репетиции.

Фарида указывает на мальчиков на сцене:

манифест

– Муж с друзьями хотят подписать манифест, в котором объявляют о своей верности Британии, в обмен на обещание не лишать их собственности.

Теперь и все остальные кричат «Фу-у-у!», причем громче.

Фарида скрещивает руки на груди и нагнетает напряжение:

– Но, к счастью для патриотов, я умею очень неплохо пилить.

Остальная труппа смеется, а Фарида разражается песней.

Я в панике вцепляюсь в Карли:

– ТЕПЕРЬ ЭТО МЮЗИКЛ?

Она игнорирует меня и сосредотачивается на Фариде, которая великолепно справляется с песенкой под названием «Война – пустяк по сравнению с тем, как могу довести тебя я». Во время ее соло мальчишки на сцене ведут себя очень смешно: прячутся под столом, затыкают уши, притворяются, что не слышат. Это классный комедийный номер, и Фарида исполняет его отменно.

Мне что, тоже надо будет петь?

Пытаюсь поймать взгляд Карли, но она не замечает.

треуголка

ЭТО КАТАСТРОФА!

На сцену выезжает Умберто.

– Вы все слыхали обо мне, – начинает он. – Я Поль Ревир – серебряных дел мастер из Бостона, знаменитый своей ночной скачкой ради того, чтобы предупредить колонистов о приближении британцев.

В треуголке и жакете с серебряными пуговицами Умберто выглядит потрясающе. К его коляске спереди приделана сногсшибательная лошадиная голова из папье-маше.

– А вот вам забавный факт, – продолжает Умберто. – Я вовсе не вопил: «Британцы идут! Британцы идут!» Кто хочет узнать, что́ я кричал на самом деле во время своей знаменитой скачки? Я бы ни за что не стал кричать «Британцы идут», потому что колонисты считали и себя британцами. На самом же деле я кричал: «Регулярные идут!» Потому что «регулярные войска» означает «армия»!

Умберто проносится через сцену на своей коляске, будто верхом на коне. Остальные члены труппы хлопают и подбадривают его: «СКАЧИ! СКАЧИ! СКАЧИ!»

Внезапно по рампе скатывается Дарси в собственном инвалидном кресле с лошадиной головой. Я разражаюсь смехом. Какой креативный способ вывести на сцену лошадей.

– Я – Сибил Лудингтон, – сообщает Дарси. – Мне всего шестнадцать, но я проскакала ночью шестьдесят пять километров – в одиночку! – чтобы предупредить колонистов в Коннектикуте.

соперничать

Карли вынуждена попросить Дарси и Умберто сосредоточиться на сцене: они слишком увлечены тем, что носятся туда-сюда в инвалидных креслах, соперничая друг с другом, и пропускают вступление к своему музыкальному номеру.

гармонично

На этой неделе я говорил с Умберто и переписывался с ним ежедневно, и хоть бы раз он упомянул о том, что в пьесе требуется петь! Сила его голоса застает меня врасплох. Он низкий и мощный, и, когда Умберто с Дарси гармонично поют хором, у меня по спине аж мурашки бегут. Умберто –