Причиной ее состояния была не только физическая, на грани животной, тоска по Туарегу. Все– таки время–  удивительная вещь… Через пару месяцев ее чувства несколько притупились. Теперь она смотрела на все, что с ней происходило в те сумасшедшие сутки, как на какую– то странную, далекую и происходившую не с ней историю… Она все еще будоражила, все еще заставляла кровь бурлить, но уже не была так реальна, так ярка в воспоминаниях… Ее очертания теперь несколько размылись, действительно, стали миражом… Теперь уже и ее миражом, не только его… Иштар часто пыталась ущипнуть себя, чтобы лишний раз напомнить самой себе, что и она сама–  все же не мираж… Но тело как будто атрофировалось… То ощущение онемения после анестезии словно теперь все время жило с ней… После душа, поймав в запотевшем зеркале отражение своего обнаженного тела, она иногда разглядывала себя, трогала… Пыталась вспомнить его прикосновения, его взгляд… А тело молчало… Женщина, так жадно, так яростно бросившаяся в омут Его страсти, теперь, казалось, заснула в ней навсегда… И Иштар была этому рада… Легче так… Правильнее так… Пусть так и будет… Человек обязан контролировать свои низменные инстинкты, быть повелителем над своими эмоциями… Иначе, как любили говорить арабы, его душой и правда завладели джинны…

Но не фригидность ее тела сейчас более всего волновала девушку. То, что как ничто другое дезориентировало Иштар, было связано со внутренними изменениями в ее душе… Что– то там выключилось, перестало гореть, как лампочка после перегорания… И ей страшно было заглядывать внутрь себя и разбираться, что именно произошло, в чем же дело… Потому что в глубине души она знала ответ… С ней случилось самое страшное… Она перестала себя уважать… Не потому, что пошла против традиций и отдалась Туарегу… Потому, что решила малодушно и низко скрыть факт своей слабины… Да, внешне Иштар снова была идеальной… Полностью «упакованной» для традиционного арабского мужа куклой–  невестой без брака и изъяна, но внутри… Внутри она знала, что была порченной… И эта ее порченность была отнюдь не в том, что ее лишили девственности, а в том, что она оказалась малодушной, трусливой и слабой… Какой бы ни была ее дальнейшая жизнь, кого бы она ни встретила, как бы сильно и искренне ни полюбила, с ней всегда теперь будет жить эта ложь, которой она попыталась прикрыть свой низкий поступок…

Когда– то ее любимая тетя Амаль сказала ей фразу, ставшую девизом их любви с мужем… «Я полюбила твоего дядю не только за красоту, обходительность и харизму, дорогая… Он оказался величайшим из достойнейших… Это качество не прибавить и не убавить ни властью, ни деньгами, ни тяготами судьбы… Когда– то он сказал мне, что самое ценное, что есть у человека–  это его честь… Честь– это не то, что можно потерять, как многие говорят, наивно и примитивно почему– то ассоциируя ее с девственностью. Честь либо есть, либо нет… С этим рождаются и проносят сквозь всю жизнь. Или же появляются на свет без нее и так и живут до самой смерти…» Как бы горько ни было это признавать, Иштар все отчетливее понимала, что в ее случае была потеряна именно честь… А может быть, и правда, чести в ней, несмотря на именитое происхождение, никогда вовсе и не было…

Близкие неизбежно начали замечать перемены в состоянии раньше вечно горящей яркими идеями Иштар. Хмурился отец, внимательно и озабоченно наблюдая за дочерью, печалилась мать. На разговор ее пыталась вывести и тетя Амаль, с которой они так любили до этого проводить время за болтовней обо всем на свете.

– Таша, что с тобой происходит? Твоя мама места себе не находит,–  беспокойно говорила Амаль,–  ты избегаешь меня, избегаешь нашего общения… Может быть, есть что– то, что я должна знать, чтобы помочь тебе?

– Все хорошо, нет никакого повода для беспокойства, тетя,–  пыталась успокоить ее Иштар, отводя глаза.–  Мама явно перегибает палку со своими волнениями…

– Девочка моя,–  нежно гладила ее по платиновым волосам тетя,–  она справедливо имеет право волноваться… Все мамы волнуются… Пойми, твоей маме иногда бывает непросто… Она считает, что не всегда способна правильно и адекватно давать тебе советы по жизни… Вы с ней люди, выросшие в принципиально разных реальностях… Она стала частью восточного мира только после замужества за твоим папой. Их история сложная и выстраданная[1]… Ты же–  часть этого мира, пусть и воспитанная в самых лучших, прогрессивных его традициях, его архаика и косность будут все время тебя тормозить, пытаясь вообще утянуть назад, в прошлое… Это нормально, я тоже это проходила, во мне тоже боролись разные течения… Моя мама тоже русская, она тоже вышла замуж за отца, войдя в его мир с совершенно другим менталитетом[2]. Я же родилась твердо стоящей обеими ногами в мире Востока, но это не мешало мне любить, чувствовать, переживать, протестовать… Это нормально, Таша, если тебя что– то гложет, если ты влюблена, подавлена, испытываешь прессинг по поводу своего положения, скажи… Я поделюсь своим опытом, своими мыслями…

– Вам повезло, тетя Амаль… Вы правда так любите Фахда. А он так любит Вас… это счастье, наверное…. Встретить своего человека… Так рядом, не противостоять всему миру, чтобы быть вместе…

– Нам повезло, это правда, Таша… Но не думай, что наша любовь далась нам очень уж легко… Каждый из нас пришел к ней своим путем, и не без совершения ошибок, подчас на грани фатальности… Так что не бойся, девочка… Не бойся ошибок… Без них нет жизни… Не ошибаются только покойники… Но и они платят на том свете за ошибки, совершенные ими в мире живых…

Иштар и сама уже почти ощущала себя покойником, а потом произошло то, к чему мы никогда не готовимся, но всегда ждем… Она отчетливо помнила тот день, когда краски и вкусы снова вернулись в ее жизнь… Это случилось нежным, солнечным утром, красоты которого она сначала вовсе и не заметила… Это чувство нагрянуло внезапно, алогично, не спрашивая… Достаточно было одного взгляда, одной улыбки, одного движения руки, чтобы ее сердце снова забилось… Она думала, этот стук будет отныне отбивать только ритм счастья и любви. Как же она ошибалась…

_____________________

[1] Подробнее об этом в двухтомнике «Сто дней с пиратом»

[2] История Амаль можно прочитать в трилогии «Одержимые наследники». История ее родителей–  в трилогии «Она моя…»

Дубай

– Ладно, тётя, я поехала,–  произнесла Иштар, натягивая на себя поверх джинсов в обтяжку и маленького топика черную абайю. Все– таки странный, архаичный обычай… Зачем они продолжали закрываться на публике, словно жили в Средние века… Это при том, что абсолютным большинством населения Эмиратов были иностранцы, женщины которых могли позволить напяливать на себя самые фривольные наряды на свете… Более того, на территории собственных домовладений в богатых арабских семьях тоже носили совершенно обычную европейскую одежду. Хотя нет, «совершенно обычную»–  далеко не то определение, которое стоило использовать в данном контексте… Богатые арабские дома были главными клиентами ведущих кутюрье мира. Стоит ли говорить, что это они скупали роскошь нарядов шоу– коллекций каждой недели моды…

Амаль сегодня была как раз в одном из таких творений «от кутюр»–  шикарном брючном костюме изумительного синего цвета, выгодно подчеркивающем ее идеальную фигуру. В нем и вышла проводить племянницу на крыльцо. С улыбкой посмотрела на футуристичного вида серебряный суперкар, стоящий у входа.