Тридцать пять транспортов уже кучковались неподалеку от столицы Исландии, в Хвальфьорде. В их трюмы было напихано грузов на семьсот миллионов долларов.

И 16 мая, ближе к вечеру, суда начали выход в море. Впрочем, вечер ли был или утро, уже не имело значения – здесь, в северных широтах, стоял полярный день.

Стали уходить вдаль аспидные скалы, расцвеченные полярной сиренью. Швыряясь брызгами, взлетали крутобокие «Каталины», вертелись в небе, как огромные заполошные чайки. Протяжно трубили медные боевые горны на кораблях эскорта.

– Доброй удачи нам всем! – выдали динамики жестяными голосами. – Задраить люки, клинкеты и горловины, проверить крепления трюмов. Мы выходим в открытое море – и да благословит нас всемогущий Господь, наш заступник!

Выстроившись в две кильватерные колонны, суда направились вокруг Исландии на север. Миновав мыс Стромнесс, транспорты и военные корабли перестроились в походный ордер – девять колонн по четыре судна в каждой. Конвой отправился в сторону острова Ян-Майен, на встречу с основными силами охранения.

Хотя уже дымили, держась рядом с транспортами, два линкора – американский «Вашингтон» и английский «Кинг Джордж V». «Вашингтон» был чуть ли не первым штатовским кораблем, оборудованным радарами – вон они, «уши», вертятся вкруговую. А «англичанин» весь какой-то неухоженный, борта грязные, потеки ржавчины повсюду. Потасканная «владычица морей».

Линкоры легко догонял эскортный авианосец «Эвенджер» с десятком «Си-Харрикейнов» на высоко задранной палубе.

Шли корабли помельче – Лушин ясно видел крейсер «Тускалуза», эсминец «Амазон» и что-то совсем уж маленькое…

Антон пригляделся – тральщик «Позарика».

Если погода будет всем им благоприятствовать, а немецкая авиация не обнаружит конвой, то уже через две недели транспорты подойдут к Архангельску и бросят якорь у острова Мудьюг.

Чуть ли не каждый третий пароход походил на «Стивена», как команда небрежно называла судно. А ничего удивительного: они все были одного типа – «Либерти».

Эти тихоходные, но вместительные лоханки собирались всего за месяц на американских верфях. Цельносварные, без единой заклепки, они были очень дешевы – потопят если, не жалко. Иногда «Либерти» и сами тонули – переламывались напополам. Дешевки.

С виду эти скороделы выглядели вполне прилично – надстройка точно посередине (чтобы не растягивать коммуникации…), две мощные грузовые стрелы и десяток легких кранов-пятитонников. А в пять грузовых трюмов можно было загнать двести шестьдесят средних танков – это больше десятка железнодорожных составов!

Впрочем, «Стивен Хопкинс» был загружен не танками или снарядами, а дюралюминием, моторами «Роллс-Ройс» для тяжелых бомбардировщиков и ящиками с тушенкой.

Команда была небольшой, едва полсотни человек, и на удивление спокойной – на других транспортах в рейс уходило такое отребье, что капитан с офицерами не рисковали появляться без «кольтов».

Матросы несли вахту, дули пиво, изредка возились с единственным 102-мм орудием и десятком автоматических зенитных пушек.

Лушин делил тесную каюту с двумя из них – Борденом Ченси из Техаса и Родериком Конвеем, типичным янки. Впрочем, втроем собираться им не удавалось – то Борд, то Родди стояли вахту.

На третий день пути Антон проснулся от холода. Закутавшись в одеяло, он сел и глянул на Ченси, глубокомысленно скребущего щетину на подбородке.

– Что так холодно?

Борден задумчиво глянул на попутчика.

– Холодно? Да разве это холодно… Лето! Вот мы в феврале ходили, вот когда колотун был! Зато ни один «адольф» не пролетал – штормило чуть ли не все время, тучи, туман, снег мокрый… Да-а… По семь пар теплого белья напяливал на себя, а все без толку. Хорошо еще, догадался в Мурманске купить ихние valenky, хоть ногам было тепло. А теперь… Не знаю. Я уже два раза в Россию смотался, сейчас – третий. И как-то у меня душа не лежала, чтобы в мае идти. Море спокойное, небо ясное… «Адольфы» нас точно разглядят, а они, считай, до Шпицбергена долетают, и никак их не обойдешь – дальше на север сплошной лед…

* * *

На четвертый день пути конвой миновал остров Ян-Майен, безлюдный и безрадостный, чья вершина была скрыта туманом. Ян-Майен лежал посередине между Норвегией и Гренландией и был как веха, предупреждающая конвой: дальше пролегает опасная зона.

А Борден все потирает руки и кряхтит: «Теп-ло-о… Минус один!»

Радуется Ченси – на море туман! И эскорту прибавилось – теперь конвой сопровождала эскадра дальнего прикрытия. Подошли крейсера «Уичита», «Норфолк», «Лондон», тяжелый крейсер «Камберленд», целая стая эсминцев, а на флангах, скрытые черной стылой водой, рыскали субмарины «Сивулф», «Тайгрес», «Трайдент» и «Силайон».

Но и белых льдин тоже хватало – эти обломки безмерного ледяного панциря плыли бесшумно и коварно, пару раз едва не зажав транспорт «Айронклэд» и танкер «Олдерсдейл».

– Не хотел бы я идти на этом бензобаке, – проворчал Конвей, натягивая вязаные перчатки. – Одной бомбы хватит, чтобы поджариться…

– Это фигня, – парировал Ченси. – Я вот в первом своем конвое видел, как рванул пароход, груженный аммотолом! Я его почти не видел, тот пароход, он шел далеко впереди. И вдруг прямо из-за горизонта начала клубиться туча дыма – это был взрыв. До самых облаков поднялся, больше всего на гриб было похоже. А потом пришла взрывная волна – море все рябью покрылось, и такой шорох, шорох кругом… Я тогда напился.

– Да-а… – протянул Конвей. – Если в трюмах взрывчатка, ты сразу – на небеса, а посудина – в пыль. Испугаться не успеешь…

Внезапно Родерик насторожился.

– Ничего не слышите? Моторы вроде.

Лушин прислушался – из тумана наплывало далекое гудение. Самолет? Если туман разойдется и «адольф» заметит конвой, сюда тут же кинутся гончие со всей Норвегии: корабли, бомбардировщики, субмарины… И начнется охота.

Но нет, гудение моторов стало затихать, пока не пропало совсем.

Пронесло…

* * *

Конвой следовал генеральным курсом, огибая норвежские фьорды с севера, прижимаясь к Шпицбергену, к самому краю паковых льдов. Густой туман, хоть и был благословенным, ужимал горизонт до палубы «Стивена», пряча весь мир за студеной белесой пеленой. Но однажды ветер прогнал туман, и море открылось на мили вокруг. Девять колонн, которые шли с интервалами в два кабельтова между судами, задымили небо – столбы чада сливались в общее сизое облако, в котором плыли серые туши аэростатов заграждения.

Небо яснело и яснело, а Ченси мрачнел и мрачнел. И вот Северный Ледовитый распахнул свои горизонты – стылые воды, тронутые барашками, несущие корабли и айсберги.

Какие-то минуты прошли, и вот с юга показались черные точки. Они приближались, и над мачтами заполоскались флажки сигнала «Воздушная атака неминуема».

Закрутились лебедки, повыше поднимая серые колбасы аэростатов, матросы в тарельчатых касках суетились у зенитных автоматов.