Миссис Бишоп снова хмыкнула, и Элинор поспешила продолжить:

– Все собиралась вас спросить: не хотите ли взять себе напамять что-нибудь из мебели? Я была бы рада сделать вам приятное.

Миссис Бишоп просияла и милостиво произнесла:

– Вы так добры, мисс Элинор, так великодушны. И если несочтете некоторой смелостью с моей стороны…

Она замолчала, и Элинор подбодрила ее:

– Да, да, я вас слушаю.

– Я всегда любовалась секретером в гостиной… Прелестнаявещь.

Элинор помнила его: довольно безвкусный, сплошь в яркихинкрустациях.

– Конечно, берите. Что-нибудь еще, миссис Бишоп?

– Что вы, мисс Элинор! Вы и так чрезвычайно щедры!

– Там еще есть несколько стульев в том же стиле, что исекретер, – заметила Элинор. – Не хотите ли взять и их?

Миссис Бишоп рассыпалась в благодарностях, соизволив принятьи стулья.

– Я сейчас гощу у своей сестры. Может, вам требуется помощь,мисс Элинор? Если хотите, я могла бы пойти с вами.

Элинор решительно воспротивилась.

– Уверяю вас, мне бы это не составило труда, – не отставаламиссис Бишоп. – Я с удовольствием бы помогла. Ведь вам будет так грустноперебирать вещи дорогой миссис Уэлман.

– Благодарю вас, миссис Бишоп, но я предпочла бы занятьсяэтим одна. Такого рода дела лучше делать… одной.

– Как вам будет угодно, – холодно сказала бывшая экономка.Потом продолжила: – Дочь Джерарда сейчас здесь. Похороны были вчера. Она живету сестры Хопкинс. Я слышала, сегодня утром они собирались пойти в сторожку.

– Да, я просила Мэри приехать, – кивнула Элинор. – МайорСомервел хотел бы как можно скорее перебраться сюда.

– Понятно.

– Ну, мне пора, – сказала Элинор. – Рада была повидать вас,миссис Бишоп. Значит, секретер и стулья.

Она пожала ей руку и пошла в сторону булочной. Купив хлеба,она заглянула в молочную лавку, где купила полфунта масла и немного молока.Затем зашла к бакалейщику.

– Я хотела бы паштета для сандвичей.

– К вашим услугам, мисс Карлайл. – Локтем оттолкнув приказчика,к ней поспешил сам хозяин, мистер Эббот. – Какой вам угодно? Паштет из лосося скреветками? Или из индейки с языком? Из лосося с сардинами? Или из окорока сязыком?

Одну за другой он выставлял на прилавки банки с паштетом.

– Хотя названия у них разные, на вкус, по-моему, они всеодинаковы, – с легкой улыбкой заметила Элинор.

Мистер Эббот спорить не стал:

– Возможно, вы и правы. Отчасти. Но главное, что они оченьвкусные, да-да, отменные.

– Некоторые побаиваются рыбных паштетов, – сказала Элинор. –Ведь бывали случаи отравления, да? Видимо, иногда готовят из несвежей рыбы.

Мистер Эббот изобразил на лице ужас:

– Уверяю вас, это высший сорт… Мы никогда не получали ниединой жалобы.

– Ну, тогда я, пожалуй, возьму одну баночку лосося скреветками и одну лосося с анчоусами. Благодарю вас.

Элинор Карлайл вступила на землю своих бывших владений череззаднюю калитку.

Был жаркий, ясный летний день. Благоухал душистый горошек.Она прошла мимо разноцветной гряды и увидела младшего садовника Хорлика,который оставался здесь, чтобы содержать в приличном виде сад.

– Доброе утро, мисс, – с почтением приветствовал он Элинор.– Я получил ваше письмо. Боковая дверь открыта, мисс. Я открыл ставни и большуючасть окон.

– Благодарю вас, Хорлик.

Она хотела пойти дальше, но молодой человек, судорожнодернув кадыком, застенчиво пробормотал:

– Извините, мисс…

– Да, – повернулась к нему Элинор.

– Правда, что дом продан? Я имею в виду, соглашение ужеподписано?

– Да.

– Хотел бы вас попросить, – робко заговорил Хорлик, – немогли бы вы замолвить за меня словечко майору Сомервелу… Ему ведь нужны будутсадовники. Может, он решит, что я слишком молод для должности главногосадовника, но я четыре года работал под началом мистера Стивенса и много чемунаучился. Ну и когда один тут остался, тоже все здесь поддерживал в полномпорядке, даже без помощников.

– Конечно, Хорлик, я сделаю для вас все, что смогу, –заверила его Элинор. – Я и сама собиралась порекомендовать вас майору Сомервелуи сказать ему, какой вы замечательный садовник.

Лицо Хорлика стало пунцовым.

– Спасибо, мисс. Вы очень добры. Вы понимаете, столько сразувсего на нас обрушилось, ну… смерть миссис Уэлман, и потом эта быстрая продажаусадьбы… а я… я собираюсь осенью жениться, ну и хочется быть уверенным…

Он замолчал.

– Надеюсь, майор Сомервел вас возьмет. Можете на менярассчитывать – я сделаю все, что смогу, – снова пообещала Элинор.

– Благодарю вас, мисс. Вообще-то мы все надеялись, чтоусадьба останется у вашей семьи. Благодарю вас, мисс.

Элинор пошла дальше.

Внезапно, как поток, прорвавший дамбу, ее захлестнула волнаярости, дикого негодования.

«Мы все надеялись, что усадьба останется у вашей семьи…»

Они с Родди могли здесь жить! Она и Родди! Родди, наверное,хотел этого. Да и она сама – тоже. Они ведь так всегда любили Хантербери. МилыйХантербери… Задолго до того, как ее родители умерли… на чужбине… в Индии… онаприезжала сюда на каникулы. Она играла в лесу, гуляла у ручья, собирала целыеохапки душистого горошка, лакомилась огромными зелеными ягодами крыжовника итемно-красной сочной малиной. А позже созревали яблоки… Здесь столько укромныхместечек, где можно было свернуться калачиком и часами читать какую-нибудькнижку.

Она любила Хантербери. Где-то в глубине ее сознания всегдатаилась уверенность, что когда-нибудь она будет здесь жить постоянно. Тетя Лоравсе время поддерживала эту уверенность. Отдельными словами и фразами.

«Когда-нибудь, Элинор, тебе, возможно, захочется спилить этитисовые деревья. Они немного мрачноваты, ты не находишь?»

Или:

«Здесь можно было бы устроить водоем. Когда-нибудь ты этосделаешь!»