– Обижаю, – чуть мягче повторил он. – Неужели ты в самом деле думаешь, что именно это у меня на уме?

Глаза ее почему-то защипало от слез.

– А разве нет? – горько переспросила она.

– В конце концов, меня-то тебе ничего не стоило обидеть.

Вся краска схлынула с ее лица, потом вернулась жарким пламенем. Господи, что заставило ее так выдать себя? Она затаила дыхание, ожидая, что он с радостью ухватится за эту оплошность, начнет издеваться над ней, насмехаться над тем, что она ему открыла. Но вместо этого он вздрогнул и напрягся как от удара бичом, и она услышала низкий, глухой от горьких чувств голос:

– У меня не было выбора. Я…

– Ты полюбил другую. Да… Я знаю. – Ее затошнило. Меньше всего ей хотелось обсуждать прошлое. Идиотское замечание. Чтобы переменить тему, пока у нее еще остались хоть какие-то силы держать себя в руках, она отвернулась и мрачно спросила: – Зачем ты встречался с Джессикой, Льюис? Когда ты пришел ко мне в прошлый раз, ты утверждал, что твоей единственной заботой было рассказать все о возможной врожденной болезни.

Он молчал так долго, что она вынуждена была обернуться и посмотреть ему в лицо.

Он не сводил с нее тяжелого, грустного взгляда. Его глаза, такие знакомые, так точно запечатленные ее памятью, потемнели от сострадания и жалости.

Злость вернулась к ней, смешанная с мучительной болью и грузом того, чего она не желала знать. Но ей уже было известно, что произошло на самом деле. И как бы отчаянно она ни старалась скрыть от себя правду, это не поможет.

Гордость заставила ее высоко поднять голову и сквозь зубы произнести:

– Ну ладно, Джессика сама нашла тебя. А чего ты ждал? Разумеется, ты ее интересуешь.

И конечно, ей хотелось бы узнать… – Голос Лейси сорвался, и ей пришлось замолчать. Только не смотреть на него, только не позволить ему увидеть свою слабость! Ей нужно продолжать, нужно доказать ему, что поступок Джессики не кажется ей предательством по отношению к ней самой… к их любви. Что она достаточно зрелый человек, чтобы все принять и все понять.

Лейси лихорадочно подыскивала нужные, спасительные слова, и вдруг – о чудо! – ей показалось, что она нашла их, и тогда она бросила ему в лицо:

– Тебе ли не понять ее чувства? Ведь и ты хотел найти отца… узнать его поближе. Ты не можешь винить за это Джессику.

– Я не виню ее, Лейси. Ни за что. Нет, ее я не виню.

То, как он сделал ударение на слове «ее», печаль в его голосе… Лейси насторожилась.

– Что ты пытаешься этим сказать? – вспыхнула она. – Что ты винишь меня? Что мне не следовало рожать ребенка? Так тут не обошлось и без твоего участия – или эта маленькая подробность вылетела у тебя из головы?

– Лейси, успокойся. Я пришел не ссориться с тобой, – устало прервал он. – Послушай, может, мы присядем и обсудим все разумно?

– Так, как мы обсуждали твое заявление о нашем разводе? – никак не могла успокоиться Лейси. – Ты вообще невероятно разумный человек, верно, Льюис? Тебе так здорово удается разложить все по полочкам, по ящичкам, закрыть на ключ – и убрать с глаз долой то, что тебе больше не требуется. Насколько я могу судить, нам с тобой обсуждать нечего. Когда ты появился здесь, чтобы рассказать мне… чтобы спросить меня о Джессике, ты обещал, что не станешь обращаться к ней как к дочери, не будешь становиться между нами.

– А что мне, по-твоему, было делать, Лейси? Она же сама нашла меня. Неужели я должен был оттолкнуть ее?

Голос его был спокойным и негромким, но в нем слышалась мука.

Эта мука заставила Лейси замолчать. Она же не подросток, очертя голову бросающийся в водоворот душевных страстей. Она взрослая женщина, способная понять, что на свете нет однозначных ответов на все вопросы, что невозможно все поступки разделить на правильные и неправильные.

Слезы опять заволокли ей глаза, гнев оставил ее, уступив место слабости и незащищенности.

– Я просто не знал, что Джессика уже рассказала тебе. Я пришел, чтобы… – начал было Льюис.

– Сообщить, что произошло. Похвастаться… – Она даже не пыталась скрыть боль и укор, прозвучавшие в этих словах.

– Это нечестно. И это неправда, – тут же прервал ее Льюис. – Да разве я когда-нибудь…

– Обижал меня? – Бледная улыбка скользнула по губам Лейси. – Я что, действительно должна отвечать на этот вопрос?

– Лейси, успокойся. Я ведь просто хотел поговорить с тобой… поискать путь…

– Какой путь? Как нам поделить Джессику? Для этого она уже слишком взрослая, Льюис. Я не могу запретить ей видеться с тобой… да если бы и могла… – Она бросила на него взгляд. – Ты что же, думаешь, я не понимаю, что она сейчас чувствует? Что значит для нее встреча с тобой? И какой вред мы можем ей причинить даже сейчас, если кто-то из нас… кто-то из нас заставит ее испытывать вину за свои поступки? Я выросла сиротой, не забывай об этом. И поэтому я знаю, что она чувствует. Нечего объяснять мне, зачем тебя нашла Джессика. Я ведь ее всю жизнь знаю. Но вот что мне действительно непонятно, так это зачем ты ее поощряешь.

– Она моя дочь, – хрипло напомнил Льюис.

– Она твоя дочь уже девятнадцать лет.

Он поморщился, темный румянец загорелся на скулах. Лейси была несправедлива, и понимала это, но не могла себе позволить сейчас поддаться состраданию.

– Ты говорил мне, что, по-твоему, ей стоит подумать о стерилизации, – в свою очередь напомнила она.

Он посмотрел на нее. Взгляд потрясенных глаз стал жестким.

– И ты считаешь, что именно для этого…

– Ты ее поощряешь… хочешь, чтобы она поверила в искренность ваших отношений. Да, я так считаю.

Наступила долгая пауза, во время которой выражение его глаз и сбивало Лейси с толку, и ранило. Льюис смотрел на нее так, как будто это она собирается причинить Джессике зло, а ведь на самом деле…

– Даю слово, что хотел только узнать ее поближе и сам немного раскрыться перед ней. Она же не ребенок, Лейси, как ты абсолютно верно заметила. Она молодая женщина. Уж не думаешь ли ты, что мои слова – какими бы убедительными они ни были – заставят ее изменить собственное мнение по такому важному для нее вопросу? Тем более что ей достаточно посмотреть на тебя, свою мать, чтобы увидеть, сколько радости и счастья приносит материнство. Неужели же в тебе так мало веры в нее и в то, как ты ее воспитала?

Теперь несправедлив был он – и тоже понимал это. Лейси покачала головой.

– Как правило, нет. Она очень независима, очень энергична, но… – Лейси сильно закусила губу. Отбросив осторожность, забыв о гордости, она шагнула к нему и взмолилась: – Ну, как ты не понимаешь, Льюис? Сейчас ты для нее такой новый человек… такой особенный. Это как… как юношеское увлечение… как первая влюбленность; твое мнение… твои чувства сейчас будут для нее важнее всего. Пожалуйста… пожалуйста, не пытайся заставить ее совершить то, за что ей потом всю жизнь расплачиваться. Ты принял свое решение. Пожалуйста, не отказывай Джессике в праве сделать свое… самостоятельно.