когда мы разоткровенничались о своих жизнях. – Он просто не мог этого сделать.

Брынль даже принял в семью меня, понимая, что часть еды стану забирать из общего пая. Только, смотря на свою женщину, не мог поступить иначе. И вот теперь стоял грудью, защищая чужестранку.

- Присмотри за ребёнком, я обязательно вернусь, - шепчу эльфийке, которая качает головой. Каждый из нас понимает, что шаг за порог может оказаться последним. Только иного выбора нет.

Осторожно трогаю спину Брынля, заслоняющего собой вход, и выбираюсь на свет.

- Для чего меня ищешь? – задаю вопрос неприятному орку. Кажется, они для меня, как китайцы: все на одно лицо. Огромные, страшные, зелёные.

Он окидывает меня взглядом, а потом пытается ухватить, но я уворачиваюсь. Больше интуитивно, чем намеренно.

- Со мной идём. Лечить Локка будешь.

Я бросаю взгляд на Брынля, который ходит желваками. Но что он может против целого отряда, который, по всей видимости, разместился где-то неподалёку. Если здесь знают Локка, выходит, он не впервые в Мёртвых землях. И имеет не лучшую славу, раз меня непременно намеревались спрятать.

- Я скоро вернусь, - блефую, обращаясь к Луфре, которая испуганно смотрит на нас, предупредительно не показывая девочку. Внезапно, будто почувствовав, что я намерена уйти, Элиана подаёт голос. Эльфийка бросается в сторону, и я ощущаю, как зелёный дёргает меня, потому что устал ждать.

- Пошла, кому сказал!

Несколько метров приходится преодолеть, пока он тянет за собой, но потом всё же высвобождаюсь. Брынль следует за нами на расстоянии нескольких шагов.

- Какого Морцена тебе надо? – рычит в его сторону мой конвоир.

- Ты забрал её из моего дома. А это значит, что придётся вернуть!

Зелёный резко останавливается и выпячивает грудь вперёд, подходя к Брынлю.

- Сам решу, что надо! Благодари богов, что тебя не отправили к диким капранам. Если бы не Удда, твоё истерзанное тело давно сгнило бы в Чёрных песках!

- Жаль, что его глаза слепы, смотря в твою сторону, Краг.

Понимаю, что добром их противостояние не закончится, а потому напоминаю о себе.

- Кажется, там кто-то умирает? – подаю голос, хотя Эдель снова призывает меня сбежать.

«Мы улетим. Ну, давай же!»

Ого, даже можно обратиться в дракона? Кажется, запахло жареным.

Только сбегать, оставляя Элиану на попечение семьи, которая может пострадать из-за меня, потому что их обязательно будут допрашивать о том, где я теоретически могу быть, я не стану.

- Идём, - согласно рычит Краг, и я прошу вернуться Брынля к ним, чтобы присмотреть за остальными. Потому что понимаю, что никакого веса в глазах орков он теперь не имеет. Даже наоборот, будет для них, как красная тряпка. И он подчиняется просьбе, хотя вдвое больше меня. А я следую за спиной конвоира, и через время, оказываясь на старой площади, округляю удивлённо глаза.

Шатенка сидит среди десятка орков, весело смеясь, в самом центре на каком-то массивном стуле, больше похожем на трон. И, когда наши взгляды встречаются, понимаю, что мы знакомы. Потому что в мою сторону смотрит Лютеция Орха.

Визуал Лютеции среди орков

Не могу не показать вам нашу красотку, которая, должна была оказаться в плену или убитой, на худой конец, а вместо этого довольно хихикает в окружении страшных и косматых воинствующих орков. Ну каково это?

Везде своя - Лютеция Орха. Мать новорождённой Элианы, любовница генерала драконов.

Глава 24

- Сюда, - чувствую, как отрываюсь от земли, увлекаемая в сторону. По всей видимости орку надоело мной руководить, и он решил взять всё в свои руки. В прямом смысле слова. Подобно манекену, спокойно переносит меня к небольшой хижине, которая чем-то напоминает дом Луфры, и толкает внутрь.

В воздухе прослеживаются запахи сырости и пыли, только поверх них ложится тяжёлый вкус железа, заполняющий собой небольшое пространство. Полумрак царит в низенькой клетушке, но именно здесь в самом углу на настиле лежит раненый. Рядом с ним суетится небольшой старик, и по большим оттопыренным ушам я признаю в нём гоблина. За время, проведённое в Мёртвых землях, научилась различать расы, которые сильно выделялись между остальных. Что касается фейри, драконов, людей – здесь могла возникнуть путаница, поскольку выглядели они все довольно одинаково.

- Ведьма, нэр, - оповещает негромко Краг, снова толкая меня в сторону лежащего, словно я могу куда-то сбежать. Тычок довольно ощутимый, и уверена, что останутся синяки. Никаких манер, что не говори.

«У тебе два варианта», - шепчет мне Эдель, когда склоняюсь над тем, кого недавно уже видела. –«Убить его или спасти. Но итог будет одинаковым! Или тебя убьют, или заберут с собой! Ну почему мне не досталась другая душа в миллионом скопе океана вечности?!»

- Ты тоже не подарок, - хмыкаю себе под нос, оглядываясь, чтобы понять, где взять дополнительный источник света. Солнце клониится к закату, потому в комнате царит лёгкий полумрак. Он хорош для влюблённых и сна, а не для того, чтобы осмотреть как следует пациента.

Прорезь, служащая окном, затянула ветошью. Скорее всего причина банальна: здесь, как и везде в поселении, невозможно найти стёкол, сквозь которые спокойно проникал бы дневной свет. Раньше здесь было иначе, но потом, после исчезновения магического источника, не только земля стала неплодородной, но и сами дома пришли в негодность. Мастера по изготовлению мебели, стёкол, утвари. Да те же кузнецы и ткачи стремительно собрали пожитки и уехали. Продажи падали, жителям просто не на что было покупать блага, всё уходило на пропитание, которое со временем настолько оскудело, что сошло до мхов, кореньев и нескольких зерновых неприхотливых культур.

К слову сказать, мох и папоротники были богаты минералами, к тому же являлись дополнительным источником влаги. А что касается животной пищи, посельчанам пришлось вынуждено стать вегетарианцами, потому что мясо, если таковое и возможно было раздобыть здесь, было редкостью. Небольшие грызуны, чем-то напоминающие наших сусликов, мыши, ящерицы, змеи. Говорить о косулях или кабанах – не приходилось. Они ушли вслед рабочим, как только изменился растительный мир, посаженный в глинисто-песочную почву.

Коснувшись обнажённой мужской груди, ощущаю, как запястье обхватил могучий кулак. Всё ещё сильный и крепкий, и глаза, показавшиеся мне