всех на одно плечо, у талии стянута рукой… После выступления цыгане с чарочкой и подносом обходили зал. По-моему, Поляковы зарабатывали огромные деньги. Этот их поднос с чарочкой всегда был полон, он просто ломился от подношений.

Известно, что помимо «Эрмитажа» Настя Полякова пела в фешенебельном кабаре «Голубой мотылек» на Монмартре и других известных всему Парижу популярных клубах.

«В “Шехерезаду” специально приезжали со всех концов Франции, чтобы послушать знаменитую Настю Полякову с хором, – грустит о былом князь Алексей Щербатов. – В хоре с ней и соло пели не менее замечательные цыганки: Нюра Массальская, Ганна Мархаленко. Настя была смуглая, статная, со следами былой красоты. Я помню и ее, и Нюру Массальскую еще по Болгарии, такую прекрасную, что мой старший брат Кирилл не устоял и потерял с ней свою невинность. В этот раз я заметил, что обе выглядели значительно старше своих лет, много пили в силу необходимости поддерживать компанию с поклонниками их искрометного таланта».

С началом Второй мировой войны Настя с мужем, который был евреем, спешно покинули Францию и перебрались в Северную Америку. Певица начала выступать в ресторане «Корчма».

Супруг Насти Илья занимался ювелирным делом. Однажды, работая над очередным изделием, он укололся. Последовало заражение крови и скорая смерть. Анастасия Алексеевна осталась совсем одна и практически без средств к существованию.

Петь, как прежде, Настя Полякова больше не могла, она уже не пела романс за романсом весь вечер, а была в силах позволить себе исполнить только две вещи – «Меня ты вовсе не любила» и «Вдоль по улице». И хотя два этих номера считались относительно легкими для исполнения, генная гениальность Поляковой, особенно колорит ее пения и душевная интонация, были настолько мощны, что зал безумствовал[14].

«Как Настя пела, этого нельзя передать словами, – вспоминала певица Маруся Сава. – Ведь она была уже очень пожилой. Старая, полная женщина… Но когда она начинала петь, то рождала такой волшебный мир, что слушающие забывали обо всем на свете».

…Но вскоре ресторан «Корчма» закрылся…Дошло до того, что великая Настя Полякова стала искать хоть какую-то работу по объявлениям в газете.

Ее взяли к себе домработницей знакомые эмигранты. Взяли, скорее, из жалости и любви к ее таланту.

Через некоторое время постаревшую звезду разыскал ее горячий поклонник, эмигрант из России Карл Фишер, очень преуспевший в Чикаго. Он поддерживал любимую артистку до конца ее жизни, но помощь его пришла слишком поздно…

Певица Настя Полякова скончалась в нью-йоркском госпитале от болезни почек осенью 1947 года. С ней ушла эпоха…

Последний аккорд: легенда о соколовской гитаре[15]

События октября 1917-го кардинально изменили уклад жизни во всей Российской империи, не обойдя стороной и семьи хоровых цыган. В годы революции и Гражданской войны цыганские труппы стали стремительно исчезать, поскольку быстро исчезала их традиционная клиентура – купечество, дворянство и интеллигенция. Многие артисты, речь о которых впереди, решились на эмиграцию, подались в поисках лучшей доли в Париж, Шанхай и Нью-Йорк. Оставшиеся отчаянно бились за кусок хлеба, пытаясь приспособиться к новым условиям.

Несколько оживилась ситуация лишь в период нэпа – об этом речь пойдет в следующей главе.

А завершит историю золотого века «цыганомании» несколько наивная, но очень символичная цыганская сказка.

Кочевал по свету большой цыганский табор. Двенадцать семей в нем было, а может быть, и больше, кто знает. Все родней друг другу приходились. Вожаком табора был Мелентий Соколов, седой красавец-старик, могучей силы человек, огромного роста. Даже в свои девяносто лет не потерял он крепости рук и быстроты ума. А как играл Мелентий на гитаре! Занимались цыгане в таборе лошадьми, торговали, меняли – все как обычно, а остановится табор на ночевку да соберутся цыгане у костра, тут уж песни и пляски, веселье льется. Запевала дочь Мелентия Даша, и вторил ей басом Платон, любимый сын вожака. А потом цыгане хором вступали. Звенели гитары, и умолкал лес, слушая песни.

Как-то раз остановился табор в угодьях графа Дибича. Распрягли цыгане коней и пошли лес валить на дрова, чтобы костры разжечь. Тут и застали их графские слуги. Начали они гнать цыган, да разве таких молодцов силой возьмешь?! Стали стеной цыгане – не подступишься. А Мелентий вышел вперед и сказал слугам графским:

– Напрасно хотите силой табор взять. Если надо их сиятельству от нас что-нибудь, пусть он сам к нам приедет. А мы на этом месте останемся.

Побежали слуги к графу, рассказывают, мол, цыгане лес валят да луга конями своими травят. Осерчал граф, велел карету запрягать. Под вечер поехал граф Дибич в цыганский табор. Подъезжает к шатрам и слышит: песня льется раздольная. Заслушался граф, а как кончилась песня, подошел поближе и спрашивает:

– Кто старший среди вас?

Вышел вперед Мелентий, пригласил графа чайку попить цыганского, усадил вельможу на корыто, поставил перед ним самовар и поднос. Стали цыгане угощать гостя да потчевать. – Не скрою, – сказал граф Дибич, – хотел я прогнать вас из своих угодий, да как только услыхал ваши песни, раздумал это делать. Не споете ли вы еще?

Взял Мелентий Соколов гитару да как прошелся по ладам, у графа аж все внутри оборвалось. Забыл он, где находится и для чего приехал. А закончил Мелентий играть, встал граф Дибич, обнял старика и пообещал подарить ему свою лучшую гитару. С тех пор стала кочевать с табором знаменитая гитара работы французского мастера, подарок графа Дибича. Не было на этой гитаре дорогих украшений, зато звучала она так, что сердце наизнанку выворачивала. Много лет водил еще Мелентий свой табор по дорогам российским, а как смерть подошла, позвал он сына своего Платона и сказал ему:

– Ухожу, Платоша, вышел мой срок по земле бродить. Твое время пришло табор вести. Все свое богатство оставляю тебе, но пуще всего береги гитару. Умирать будешь – достойному человеку передай, пусть он хранит ее и играет на ней так, чтобы предков не позорить.

И пошла гитара Мелентия Соколова от отца к сыну, от сына к внуку и дальше, из поколения в поколение. Платон Соколов передал ее сыну своему Мирону, от него гитара попала к Прохору, известному в таборе силачу и красавцу, а потом к Ефрему, Ивану, Трофиму. Умирая, Трофим передал гитару сыну своему Федору Соколову. И вот уже Федор Соколов ведет цыганский табор. И вместе с ним кочует уже с шестым поколением рода Соколовых знаменитая французская