любимое стихотворение звучало так: «Пушки справа, / Пушки слева, / Пушки позади, / Оглушающий грохот слышен впереди». Еще мне нравилось: «Старый пес Трей, / Он на свете всех верней, / От горя старый пес Трей не вешает хвост; / Нежен, душа его добра, / И мне не найти, не найти никогда / Друга получше, чем старый пес Трей». Правда, это стихотворение я никогда до конца не понимал, поскольку единственный пес Трей, с которым я был знаком, был старым и мерзким задирой, сторожившим свалку в Педрое, и друзей у него не было.

Берни кивнул, вроде как соглашаясь с этой самой поэзией в движении.

– Шесть Олимпийских игр назад он участвовал в соревнованию по выездке. Представлял Италию, – сказала Нэнси.

– Я и не знал, что лошади так долго живут, – заметил Берни.

– Я говорила о графе, – Нэнси бросила на него взгляд.

– О, – только и сказал Берни.

Лошадь рысью подбежала к нам, высунув голову за забор.

– Тпру, – сказала граф. Я наконец смог рассмотреть его лицо: узкое, с большим носом, быстрыми темными глазами. Еще у графа были усы. Усы мне не нравились, понятия не имею, почему. Граф смотрел на Берни, лошадь смотрела на меня. А я во все глаза смотрел на нее в ответ, уж поверьте. Лошадь заржала – ужасающий звук – и принялась медленными шажочками отходить в сторону. Граф прищелкнул языком, и лошадь замерла на месте. Я же обнаружил, что придвинулся к ним ближе.

– Это тот самый детектив, – сказала Нэнси.

– Берни Литтл, – представился Берни. Он протянул через забор ладонь для рукопожатия, но граф этого словно не заметил.

– Что это вы хотите? – сказал граф. Он немножко странно говорил – как-то неправильно, понять его было трудно.

– Помочь найти их, – сказал Берни. – Вашу жену и Принцессу.

– В данном вопросе вы уже провалились, нет?

– Если и так, – сказал Берни, – то наша мотивация стала только сильнее.

– Есть мотивация, – сказал граф. – А есть компетентность.

– Вы можете нас проверить, – сказал Берни. – Я дам вам список рекомендаций.

– Рекомендаций? Это не то, как я работаю.

– А как вы работаете?

Граф не ответил. Он только постучал себя по носу пальцем. Это что-то должно было значить?

– Я точно знаю одно, – сказал Берни. – В таких ситуациях время играет не на нашей стороне.

Граф смотрел на него сверху вниз. Я знал, что Берни хочет, чтобы он согласиться. Я также знал, как обычно выглядят люди, когда готовы согласиться, и граф таким человеком сейчас не выглядел.

– Лучше всего, если у нас будет клиент, – сказал Берни. – Но правда заключается в том, что мы будем работать над этим делом, с клиентом или без.

– Это какая-то угроза?

– Это констатация факта.

– Ах, – сказал граф. – Констатация факта. Asserzione di fatto, – графа-то и раньше было трудно понять, а теперь и вовсе стало невозможно. – И когда вы говорите «мы», вы имеете в виду?..

Берни указал на меня. Ой-ей. Я каким-то образом успел просочиться через забор и теперь находился на расстоянии одного прыжка от тощей лошадиной ноги. Я перебрался назад через забор, и это было непросто.

– Чет и я, – сказал Берни, бросая на меня внимательный взгляд. Я знал этот взгляд. Он значил… что-то, я забыл, что.

Затем произошло нечто неожиданное: граф выскользнул из седла, легко приземлился на ноги и просунул руку через забор.

– Лоренцо де Боргезе, – сказал он.

Они пожали руки.

– Гм, – сказал Берни.

– Давайте пройдем в тень и формализуем наш договор, – сказал граф. – Нэнси, будь так добра, предоставь Ангелу еще немного тренировок.

– Конечно, Лорен… Мистер Боргезе, – Нэнси взялась за поводья. Лошадь зовут Ангелом? Я точно не помнил, что такое ангелы, но что-то хорошее, верно? Так что…

– Че-ет?

Ой. Очередная неожиданность – я снова перебрался через забор и теперь крался по земле. Высоко надо мной Ангел заржал и подался в сторону.

– Ангел, спокойнее, – сказала Нэнси, натягивая поводья.

– Че-ет? Пошли, приятель.

Берни пристально за мной следил. Я поднялся и бойко потрусил за ним и графом, всем своим видом излучая невинность.

Я любил конюшни. В них была целая куча запахов, плюс везде лежали интересные штуковины, часто – еще и объедки еды. Как только я зашел, то сразу почуял запах арахисового масла, но по правде говоря, я так и не понял, как его правильно едят, и кроме того – кто этот парень, который сидит за столом у двери и чистит винтовку? Я много раз видел, как Берни чистит нашу винтовку, так что я знал, как это выглядит. И их винтовка казалась длиннее нашей.

– Мой секретарь, Алдо, – сказал граф. – Мистер Литтл, детектив.

– Здравствуйте, – сказал Алдо, поднимаясь на ноги. Большой парень. Широкоплечий, как и Берни, но выше. Волосы у него были собраны в хвостик, и мне почему-то сложно было отвести взгляд от этого хвостика. Я попытался вспомнить, что такое секретарь, и даже почти преуспел.

– Хороший прицел, Алдо, – сказал Берни. – Это ведь…

– Если ты не возражаешь, приберись, Алдо, – сказал граф. – Нам с мистером Литтлом надо посовещаться наедине.

– Конечно же, – сказал Алдо, сунул разобранную винтовку в холщовую сумку и направился к двери.

Берни и граф сели за стол, я лег внизу. Граф внимательно меня разглядывал.

– Интересной животное, – сказал он. О ком это он? – В нашем мире чрезмерное близкородственное скрещивание – это всегда риск. Здесь, судя по всему, произошло обратное.

Это вообще могло значить что угодно. Я точно знал только одно: мне не нравилось дыхание графа, потому что оно пахло рыбой. Я не придирчив в еде, но рыба для меня – это что-то за гранью.

Берни улыбнулся – одним только ртом, глаза и остальное лицо в этой улыбке не участвовали.

– Множество людей недооценивали Чета, – сказал он.

– Не хотел никого обидеть, – сказал граф. Он вытащил пачку сигарет. – Курите?

– Нет, спасибо, – сказал Берни, но глаза его были так и прикованы к пачке.

– Ну конечно нет, – сказал граф, зажигая сигарету и делая глубокую затяжку. – Американцы.

Ну да, мы были американцами, мы с Берни. И что?

Граф выдохнул длинную тонкую струйку дыма. Чудесный был запах, по какой-то причине всегда обострявший мой аппетит.

– Факт вот какой, – сказал граф, – я люблю собак, – он сбил пепел с сигареты. Хлопья пепла полетели вниз, пролетели мимо моего носа, и вдруг я ни с того ни с сего чихнул. Давненько я уже не чихал – это совершенно застало меня врасплох. Когда я отошел, граф как раз говорил: – …знакомы с миром собачьих выставок, мистер Литтл?

– Зовите меня Берни, – сказал Берни. – И нет,