Мужчины наконец сошлись, что обе науки одинаково важны, и выпили за них. Надежда тоже поднесла к губам стакан.

Доцент одобрительно взглянул на нее и проговорил:

– Ну вот, со второго раза лучше пошло, правда? Скоро вообще привыкнете!

Надежда на это ответила неопределенно. Внезапно она снова перехватила взгляд Григория.

– А те трое тоже, значит, родственники? – спросил он.

– Трое? Какие трое?

– А вот которые после сестры твоей сюда приходили, про нее расспрашивали.

Надежда насторожилась.

– Может, двое? Мужчина с женщиной? Мужик такой сутулый, мрачный, коротко стриженный, смотрит исподлобья, а она такая вертлявая, хоть и полноватая, блондинка крашеная…

– Да нет, говорю же: трое, и все трое – мужики. Я тогда совсем трезвый был, все запомнил.

– А как они выглядели? – осторожно поинтересовалась Надежда, уж очень ей не нравился пристальный взгляд Григория.

– Да как? Обыкновенно… Мужики, в куртках кожаных черных…

– А этот среди них был – сутулый, волосы ежиком, с сединой?

– Нет, седого не было.

– Наверное, тоже родственники… – задумчиво протянула Надежда.

– Родственники – это хорошо! – одобрил Григорий. – Только, я тебе скажу, непохожи они на родственников, потому как машина у них самая бандитская – черная БМВ.

– Точно? – Надежда Николаевна вспомнила, что Сундуков-старший тоже говорил, что те люди, которые врезались в дерево на бетонке, были на черном БМВ.

Григорий вместо ответа запел, ужасно фальшивя:

– Моя родня – мое богатство!

Собака Таня, которая до того тихо лежала у ног хозяина, подняла морду и завыла.

– Неправильно поешь! – поправил его Доцент. – Там не «родня», а «года»…

Мужчины снова заспорили на повышенных тонах, очевидно, самогон делал свое дело.

Надежда снова решилась на вопрос:

– А вы знаете, где такое место, где бетонка возле старой мельницы проходит?

– Бетонка возле старой мельницы? – Григорий переглянулся с Доцентом. – Так это, наверное, где в прошлом году Петька Федотов на тракторе навернулся.

– Что, такое опасное место? – спросила Надежда.

– Опасное? Да отчего же оно опасное?

– Ну, вы же сказали, что там в прошлом году тракторист этот разбился, как его… Федька Петров…

– Не Федька Петров, а наоборот – Петька Федотов! – строго поправил ее Григорий.

– Ну, это без разницы…

– Как это – без разницы? Федька Петров ни разу в аварию не попадал…

– Ну, так я же их не знаю. Главное, в прошлом году на этом месте авария, и в этом снова машина разбилась…

– Ну, что Петька там навернулся – это не удивительно. Он к тому времени грамм четыреста на грудь принял, я ему еще говорил: не садись, Петр, на трактор, нельзя тебе! А он: да что мне с четырехсот будет? А я ему…

– А мы что, так и будем всухую разговаривать? – подал голос Доцент. – У нас самогон выдыхается, между прочим, бабы Мани, самого что ни на есть высшего качества! А это непорядок…

– Непорядок! – согласился Григорий и подставил свой стакан.

Доцент щедрой рукой плеснул ему, потом себе и потянулся к Надеждиному стакану.

– Мне не надо! – запротестовала Надежда. – Мне хватит!

– Да я же совсем капельку! – Доцент сделал отвлекающее движение и все же влил в Надеждин стакан небольшую порцию самогона. – А теперь за здоровье!

– Вот за что я тебя уважаю, – проговорил Григорий, поднимая стакан, – так это за тосты! Так ты их хорошо говоришь…

Доцент чокнулся с Григорием и строго посмотрел на Надежду.

– А вы что же не поддерживаете? Вы что, мадам, не хотите, чтобы мы все были здоровы?

– Хочу, очень хочу! – пролепетала Надежда, в испуге глядя на стакан. – Но я уже не могу…

– Есть такое слово – надо! – Доцент строго уставился на нее. Под этим взглядом Надежда против воли поднесла стакан к губам и сделала небольшой глоток.

На этот раз самогон не произвел на нее такого ошеломляющего действия – мутная жидкость упала в желудок, там стало горячо, и Надежда засмеялась, сама не зная над чем.

«Так недолго и пристраститься», – подумала она отстраненно, как будто это относилось не к ней, а к кому-то совсем другому.

И тут, как в прошлый раз, у нее пробудились отчетливые воспоминания о том, что произошло перед аварией.

Она явственно вспомнила, как в автобус рядом с ней села женщина примерно ее лет. Женщина явно нервничала, то и дело выглядывала в окно автобуса. Когда автобус поехал, она немного успокоилась, заговорила с Надеждой о каких-то пустяках. Надежда поначалу разговор поддержала, рассказала даже про неудавшуюся свадьбу, посмеиваясь. Но женщина отвечала ей невпопад и все время к чему-то с беспокойством прислушивалась. На коленях у этой женщины лежала бордовая дорожная сумка.

Автобус бодро катил по шоссе.

Надеждина соседка замолчала, достала косметичку, вынула из нее пудреницу, внимательно взглянула в круглое зеркальце.

Надежда незаметно скосила на нее глаза и перехватила странный, настороженный взгляд соседки. Так не смотрят на свое отражение, чтобы подправить макияж. Взгляд этой женщины, очевидно, был направлен куда-то вдаль.

И тут Надежда поняла, что ее случайная соседка использует это зеркальце как зеркало заднего вида – опасливо смотрит на дорогу позади автобуса.

Надежда поняла это, потому что сама часто использовала такой прием во время своих частных расследований, когда хотела проверить, не следит ли кто-нибудь за ней.

Значит, ее соседка от кого-то скрывается, от кого-то удирает…

Додумать эту мысль Надежда не успела, потому что на дороге перед автобусом невесть откуда появился злополучный молоковоз, раздались грохот удара, звон бьющегося стекла, а потом на Надежду обрушилась темнота…

Но на этом воспоминания не закончились.

В окружающей темноте появилась прореха, в которую хлынула сначала боль, потом свет, а потом Надежда увидела две фигуры в черном, которые склонились над ней.

В первый момент Надежда подумала, что умерла и склонившиеся над ней существа – это ангелы, которые решают ее посмертную судьбу. Однако она всегда думала, что ангелы (если они существуют) облачены в свободные белые одежды, а не в черные кожаные куртки… И крылья, у них ведь должны быть крылья…

– Это не она, – проговорил один из черных ангелов и повернулся к другой женщине, которая лежала рядом с Надеждой. – Вот она! Помоги мне ее вытащить…

Черная фигура отступила. Надежда почувствовала на груди какую-то тяжесть, скосила глаза и увидела, что прижимает к себе бордовую дорожную сумку.