– Почему Гирдира не взял с собой? – Ягин заставил Лютовида отвлечься от нерадостных мыслей. – Вы с ним дружны, насколько ты вообще можешь с кем-то дружить. – Вой хохотнул и сорвал листочек с дерева.

"Потому что Гирдир сразу заметит, что я сошёл с ума, и начнёт пытать".

– Мне нужно подстрелить птицу, а не зарубить её.

– Зачем нам птица? – Ягин уже начинал раздражать Лютовида своей беззаботностью и бодрой болтовнёй.

– Чтобы поймать ведьму. Я ведь уже говорил. – Лютовид с нажимом произнёс последнюю фразу, давая понять, что праздно болтать не намерен.

Кажется, лучник понял и на какое-то время умолк. А перед глазами вновь белокожая Мельца появилась. Чудилось, что вместо Ягина она рядом идёт, о чём-то рассказывает увлечённо или молчит мечтательно. Только глаза таинственно сверкают. И губы её нежные в улыбке манящей изгибаются. Ладони не спеша платье с плеч скидывают… Лютовид едва не зацепился об узловатый корень. Похоже, ему от неё теперь не скрыться. Даже в мыслях поселилась. Змей внутри гадко засмеялся: "Всё, что останется тебе, атаман, – наблюдать за ней издалека". И в душе тотчас мерзко сделалось. Неужто она действительно могла с кем-то здесь встречаться? Он стоял неподалёку от кашеварни и слышал каждое слово чёртовой сплетницы. Сначала мать, потом и дочь… Зачем же она в лес пошла? С кем свидеться хотела?

– Я тут подумал, – Лютовид вздрогнул, заслышав весёлый голос Ягина, – ты же и сам неплохо стреляешь! Зачем я тебе?

– Никакой металл не должен коснуться птицы перед смертью. А луком я не владею.

Ягин горестно вздохнул.

– Да что ты ноешь, как баба?! – Лютовид не выдержал. Злость на самого себя переполнила душу и теперь выплеснулась.

– Да я не…

– Вот и замолкни!

Вой обиженно засопел, но замолчал. Правда, опять ненадолго.

– Вон на ветке какая-то сидит. Её хватаем и идём?

Атаман едва не зарычал:

– Мы ведьму ловить собрались. Здесь особенная птица нужна. Когда найду, скажу. А до тех пор ты молчать будешь. Понятно?!

– Да чего уж тут… непонятного… – Ягин с опаской на него покосился и отвернулся. Наверное, побоялся, что разъярённый ворожейник его заколдует.

Вот и правильно. Пусть лучше боится. Его все должны бояться. Враги дрожат, заслышав имя, а друзья… Друзей нет. Нет тех, кто однажды может предать. Ежели ты атаман, то забудь обо всех. Дело твоё – ведьм ловить и в огонь бросать. А то, что сам ты скоро будешь погублен прекрасной пеплицкой панной – лишь весёлая шутка Судьбы.

Злобное воронье карканье нарушило лесную безмятежность. Лютовид огляделся по сторонам – они всё дальше заходили в сумрачную чащу. Даже воздух здесь изменился, став влажным и густым. Земля под ногами начала чавкать, и где-то совсем близко квакнула лягушка. Они зашли в болото…

Лютовид вытянул руку в сторону, преграждая Ягину путь:

– Стой здесь. Я быстро.

Осторожно ступая, он двинулся вперёд, всматриваясь в растения под ногами. В траве то и дело, копошились какие-то букашки. От этого звука на душе становилось тоскливо, хоть волком вой.

Как будто насекомые своими крошечными лапками скребли по сердцу его.

Наконец, среди пожухлой листвы и влажных веток он разглядел невысокий цветок с пятью лепестками – дикий лагон,[25] а поодаль – пьяный болотник.[26] Осторожно срезав коротким серебряным ножом оба растения, Лютовид спрятал их в сумку и вернулся к Ягину.

– Ну и где птица? – Лучник недовольно оглядывался по сторонам.

– Какая птица? – Лютовид удивлённо взглянул на воя и едва не рассмеялся, увидев, как всполошился Ягин. А ещё торговца заполошным звал.

– Которую ты меня ловить позвал!

– А… – Лютовид осторожно выбирался из топей. – За той птицей мы отправимся на озеро.

Ягин что-то недовольно промычал, но атаман не стал вслушиваться. Насмешки над Ягином не могли отвлечь его от лихих мыслей, что, кажется, навечно поселились теперь в голове. Солнце золотило лес, согревая твёрдую землю. Где-то здесь, в этой чащобе, над Мельцей надругались. Нет, не хотел Лютовид верить, что по собственной воле она отдалась насильнику, что к нему той ночью бегала. Сколько ни твердил себе, что нет до этого ему дела, а всё же продолжал думать. Никак не шла из головы несчастная панна.

Ни отец, ни жених не защитили её. Она была одна. Один на один с врагом. Лютовид знал, что найдёт того, кто это сотворил. Обязательно найдёт. И тогда мразь, что посмела прикоснуться к Мельце, позавидует ведьмам, павшим в Кровавой Сече.

"Ты же говорил, что неинтересна она тебе? Что на её месте любая другая быть может?" – проскрежетал тихий голос в голове. А ведь и вправду. Он же сам себя давеча убеждал, что нет ему дела до Мельцы. Давно не знал он женщины, её ласк, вот и думает теперь о панне. Да вот только попытался на её месте кого-нибудь другого представить, и не получилось. Лишь дочка старостина перед глазами. Лютовид тяжело вздохнул, не зная, как бороться с этим наваждением.

Но тут среди поредевших зарослей показалось озеро, и он заставил себя думать о деле.

Солнце едва успело скатиться к западу, когда они вышли на пустынный берег. На гладкой, сияющей бликами глади болтались три судёнышка. Лодки, украшенные резьбой, пытались оторваться от берега, но крепкие верёвки их никуда не пускали. Над водой лениво парило несколько птиц. Ни одна из них Лютовиду не подходила. Дабы ведьму в плену удержать, надобно было исполнить древний ритуал. А для него лишь вечный чёртов прислужник подходил – филин. Он почти у каждого озера жил – за людьми следил, Чёрту о делах их доносил: кто с кем на свидания бегает, кто кого поносит, кто кому пакости готовит. Ведь если есть вода, есть рядом и человек. Филин-озёрник охоту свою на закате начинал. А солнце уже как раз отдыхать собиралось. Всё ниже опускалось, багрянцем лес окрашивало. Пара минут – и совсем греть перестало. Послышались тихий плеск воды и копошение в зарослях высокой травы. Наконец, раздалось суровое, угрожающее уханье. Лютовид потянул Ягина обратно, под сень деревьев.

– Приготовься. – Его шёпот был едва слышным, но привычный к засадам лучник кивнул.

Осторожно он вытащил остро заточенную стрелу из колчана и приладил к луку. Лютовид внимательно оглядел окрестности озера. Там – травы высокие, там – бережок утоптанный, а там – дерево поваленное. А для озёрника нет гнезда лучше, чем в мёртвом дереве. Наверняка отыскал в нём дупло старое да устроился. Снова послышалось угрожающее уханье. Только на этот раз оно было громче и над озером во все стороны разлетелось. Словно знала птица о гостях незваных и предупреждала уходить подобру-поздорову.