class="p">наблюдать и впитать в себя самые неприглядные образчики чужих жизней.

Правда, она всегда отдавала себе отчёт в том, что ей не нравилось увиденное.

Родители развелись очень рано, после чего оставили Татьяну на воспитание

бабушки. Мама, тут же забыв о существовании дочери, жила свободной, не

отягощенной никакими обязанностями, жизнью. Татьяна следила за матерью с

болью и осуждением, но в её детское подсознание всё же просочился

неприглядный пример того, как надо любить мужчин. Согласно убеждениям

матери, к мужчинам совсем не обязательно привязываться – можно жить

самостоятельно, а в свободное от насущных трудов время принимать их в своём

«будуаре» коммунальной квартиры, и ублажать мужское, а заодно и своё, тело

чувственными удовольствиями. При этом никакой ответственности, никаких

тебе борщей и пирогов. Проводила с оперной арией «Сердце красавицы» до

входной двери и будь здоров! Следующий!

С бабушкой всё было по-другому. Татьяне, правда, не пришлось увидеть,

как бабушка любила мужчин, но она стала главным свидетелем

всепоглощающей любви своей воспитательницы к сыну. Отец Татьяны,

подающий надежды молодой русский поэт, получивший высшее юридическое

образование в Москве, был поставлен бабушкой на высокий пьедестал, каждый

кирпичик которого был облит слезами её умиления. Горе было тому, кто даже в

мыслях осмеливался посягнуть на её любимое чадо, выращенное и

выпестованное ею, простой неграмотной женщиной, в нужде, муках и

страданиях. Теперь бабушка убирала с дороги всё мешавшее её сыну писать

гениальные стихи, и в связи с этим он был освобожден от всякой

ответственности на этой планете, включая воспитание его собственной дочери.

Татьяна также стала свидетелем того, что ни одна из стратегий этих двух,

таких различных женщин, не работала. Под конец жизни мама осталась не

только одна, но даже умирала в полном одиночестве. Правда, уже будучи очень

больной, в возрасте 53 лет, она успела завести очередной роман с женатым

мужчиной. После смерти матери Татьяна решила ему позвонить и сообщить об

этом печальном известии. Но участник маминых любовных утех вежливо и

холодно выразил свои соболезнования, и, отклонив приглашение на похороны,

быстро повесил трубку.

Бабушке повезло чуть больше. Её сын приехал на похороны из Москвы, но

наотрез отказался побыть с больной матерью перед смертью, под предлогом

того, что не мог на «это» смотреть. Затем он оставил её лежать на чужой земле,

забыв даже дорогу к её могиле. В дальнейшем при упоминании о ней он только

пожимал плечами: «Мы никогда не были близки». Таковой была бабушкина

награда за возведение его на пьедестал…

Татьяне не нравилась ни одна из этих стратегий, особенно стратегия

«гейши», так как ей всё-таки хотелось иметь семью, мужа и детей, и она ценила

такие понятия, как стабильность, верность, и преданность. Поэтому ей была

ближе стратегия «пьедестала», в которую, правда, каким-то неимоверным

образом вписался и образ гейши, что выражалось в том, что мужчин,

поставленных на пьедестал, она одаривала различными чувственными

удовольствиями. Как мужчины воспринимали роль заботливой матери-гейши,

осталось неизвестным, но, судя по тому, что большую часть жизни Татьяна

провела одна, эта стратегия по-видимому тоже себя не оправдала.

Почти закончив свою обычную процедуру нанесения густого крема на

лицо, она опять задумалась. Теперь её внимание вернулось в сегодняшний день.

Как же она со всей этой полученной информацией вступила в права жены?

Одиннадцать лет назад она встретила Алана в английском пабе, где работала

менеджером.

Сначала он был просто её посетителем. В одной из бесед он как-то

рассказал, что его жена сбежала к другому, и хотя друзья горячо ему

соболезновали, на самом деле он был даже рад, что избавился от женщины,

тиранившей его на протяжении долгих шестнадцати лет. Новая, свободная

жизнь казалась ему вполне приятной и приличной – постоянная работа, ссуда на

дом, дочка в школе, пиво в пабе по вечерам. Помимо этого, у него не было

никаких дополнительных амбиций или жизненного направления – он просто

прохлаждался и наслаждался жизнью. И никого не искал.

У Татьяны всё было намного драматичнее. В отличие от Алана, она искала!

После скоропостижного развода с первым английским мужем у неё иссяк запас

толерантности по отношению ко всему мужскому населению страны, и теперь

она основательно убедила себя в том, что мужчины её больше не интересуют -

она может прекрасно прожить и без них! Но она определённо кривила душой -

через два месяца ей и её сыну грозила нелестная перспектива остаться без

работы и без дома, к тому же в чужой стране с просроченной визой.

Поначалу они с Аланом просто разговаривали. Он приходил по вечерам

попить пива, и они непринужденно болтали за стойкой бара. Он не ухаживал и

ничего не предлагал. Но тут на помощь пришел его друг, который и подстроил

для них «случайную» встречу. Татьяне импонировал этот загадочный

посетитель, с виду молчаливый и снисходительный, но, как выяснилось, добрый

и мягкий внутри. Её изболевшаяся на чужбине душа потянулась к нему, как к

спасательному кругу. Несмотря на все свои предыдущие разочарования, она всё-

таки решила попробовать. К тому времени ей уже было сорок пять, и это всё, на

что у неё хватило сил – попробовать в последний раз.

Она могла и не спать с ним в тот первый вечер. Ведь он совершенно не

настаивал – он просто поцеловал её в ту тихую лунную ночь на скамейке в

своём саду. Настаивала Татьяна. «Покажи мне ремонт в спальне, о котором ты

говорил сегодня». Ничего не подозревая, с невинным выражением лица, Алан

повёл её на второй этаж. Она с видом знатока оценила скромный интерьер, а

затем возлегла на кровать, направив на него долгий испытывающий взгляд,

полный чувственного вожделения. Он и не сопротивлялся – он никогда ничему

не сопротивлялся. Такая у него была натура.

Зачем она так торопила события? Дала волю укрепившейся с годами

привычке завоёвывать мужчину в постели, или торопила события из-за

отсутствия визы в паспорте? В любом случае, какая-то лихорадочная срочность

заставила её запустить в него тонкие крючки – дабы закрепить успех первой

встречи. Подсознательно она вела себя как утопающий, хватающийся за

соломинку, причем утопающий, который приступает к своему спасению с

хорошим знанием дела.

Крючки сработали. Алан был в полном восторге. Особенно ему нравился

тот факт, что ему ничего не нужно было делать – никаких ухаживаний, цветов

или подарков. Позже он признался, что у него никогда не было богатого опыта

ухаживания за женщинами – первая жена тоже быстро вывела его на финишную

прямую. А теперь и Татьяна избавила его