– только для того, чтобы понять, что ничего не помогло. Её сердце продолжало

напоминать захоронение токсичных отходов Чернобыльского реактора, с

которым тоже не знали, что делать.

И вот однажды, с каким-то фатальным наслаждением, она неожиданно

поняла, что это её вечный приговор, и что ничего больше не надо делать, а

просто научиться с этим жить. Что жизнь сыграла с ней какую-то злую шутку, и

теперь со злорадством наблюдала, как она опускает в изнеможении руки. Да, ей

пришлось признать своё полное бессилие перед чарами того далёкого

апрельского дня на киевском пляже, когда этот незнакомец поцеловал её в губы,

и она провалилась в другой, блистательный мир.

Возможно, в ней по-прежнему жила та одинокая, сломленная жизнью и

поставленная на колени любовью женщина. Эта женщина продолжала жить

своей неведомой жизнью, надеясь на новую встречу с любимым. И она всё-таки

дождалась своего счастья… Все её надежды и мечты сбылись, и теперь она

была навеки соединена с человеком, который поглотил всё ее существо и

воображение… Возможно, когда-то она поверила, что если отпустит это

магическое воспоминание, это мимолётное обещание жаркой любви, то у неё

больше ничего не останется, и она уже больше никогда не испытает подобного

накала. И ей было страшно отпускать…

Вечером Надежда покорно легла в постель и закрыла глаза. Сможет ли она

забрать у этой женщины её единственную и последнюю мечту? Ведь сама она

не стала ждать, а пошла вперед, на поиски нового счастья. Временами ей даже

казалось, что она его нашла, но не оказалось ли оно такой же призрачной

иллюзией, как и предыдущая? Перед тем, как провалиться в глубокий сон, она

со сладкой и мучительной горечью обратилась к кому-то в темноте: «Ладно,

дорогая, пошли отбывать наш вечный приговор».

Оловянный юбилей

В этом году они должны были отмечать десятилетие своего супружества, по

обычаю именующееся оловянным юбилеем. Алан никогда не помнил о

годовщинах, оставив и этот аспект их жизни заботам Татьяны. Обычно она

заказывала столик в небольшом ресторане – их было множество в английском

городке на побережье, где они жили. Но в этом году она тоже забыла…

Впервые за десять лет супружества она забыла о годовщине их свадьбы.

Этот странный факт удивил её саму, но, возможно, для этого были какие-то

потаённые причины, о которых она еще и сама не подозревала. Но последнее

время Татьяна ловила себя на мысли, что часто злится на мужа, и в основном по

самым ничтожным поводам. Она периодически спрашивала себя об этом,

пытаясь что-то раскопать, но даже мудрость накопленного опыта отказывалась

дать ей вразумительный ответ.

Эмоции не уходили, а даже наоборот. Они нарастали всё с большей силой, а

однажды даже прорвали плотину в её душе. Повод был довольно тривиальным,

хотя довольно важным для выживания их семьи. Да, в финансовом плане они

по-прежнему не жили, а выживали. Вот уже десять лет они работали в пабе,

принадлежащем большой компании, и дела шли совсем плохо – рента

повышалась с каждым годом, а доходы под давлением экономического кризиса

шли неустанно вниз.

В компании происходили какие-то изменения, старый представитель,

курирующий их бизнес, уволился, а нового еще не назначили. О пабе как будто

забыли. Вот уже восемь месяцев ничего не было слышно о новом

представителе, а так как петля на их шее постепенно затягивалась, Татьяна

решила позвонить в компанию. Новый представитель не только нашёлся, но

даже сообщил ей нечто такое, что привело её в глубокое смятение: «А я был

недавно в пабе и разговаривал с Аланом. Он сказал, что у вас всё в порядке».

Когда она попросила мужа пролить свет на это странное заявление, он с

легкостью отпарировал: «Ах, да! Прости, дорогая, я забыл тебе сказать».

Она не верила, что такое могло произойти, и голос её начал дрожать: «Как

можно забыть о том, что является важным не только для нашего существования,

но для всего выживания?! Мы же на пути к банкротству! На какой планете ты

вообще живешь??!!» Постепенно, по мере того, как Татьяна пыталась дать

оценку поведению мужа и раскручивала свои мысли, она всё больше падала

духом, а затем просто махнула рукой, села и заплакала. Слёзы текли по её

щекам, и в голове звенела одна и та же мысль: «Я не хочу больше быть ничьей

женой! Я не хочу больше быть женой!»

Вечером она попросила Алана переселиться в гостиную. «Я больше не могу

спать с человеком, который не участвует в делах нашей совместной жизни. Я

больше не знаю, кем ты для меня являешься. Моим ребенком? Квартирантом?

Или подчинённым? Я больше не знаю, кем я являюсь для тебя. Твоей мамой?

Начальником? Секретаршей? Мне не нравится то, кем я стала. Мне не нравится

злиться и возмущаться. Мама и сын не могут спать в одной постели. Давай

сначала выясним для себя наши роли. Когда ты будешь готов стать настоящим

мужем, когда ты будешь действительно готов, дай мне знать. Я тебя не

заставляю меняться, но если так будет продолжаться, я больше не хочу быть

твоей женой. Мы должны на какое-то время отстраниться друг от друга. Уйти,

чтобы вернуться, но вернуться по-настоящему».

Алан не спорил и не возражал – только удивленно слушал её длинный

монолог, а затем молча взял подушку и одеяло, и ушёл в гостиную.

Татьяна села за маленький столик, уставленный многочисленными кремами

и духами, и посмотрела в зеркало. На неё смотрела осунувшаяся 57-летняя

женщина, которая до сих пор не могла понять, почему она больше не хотела

быть женой этого человека. Она всё еще живо помнила, как любила его –

сильно, страстно и безотчетно, но теперь это стало больше воспоминанием, чем

реальным ощущением. В который раз она мысленно обернулась и вскользь

пробежала по ландшафту своего прошлого, как будто пытаясь найти там ответ.

Как следует любить мужчину? Готова ли она была быть женой, когда выходила

за него замуж? И кто её вообще учил, как ею быть? Кто были её главными

учителями?

Она открыла баночку с кремом и стала медленно наносить его на сухое

лицо. «Ну вот, дожилась! Покойным маме и бабушке предстоит ответить и за

это. Когда уже я их оставлю в покое?» Тем не менее, корни проблемы были

именно там – ведь первые уроки всегда являются самыми глубокими и

запоминающимися. Мама и бабушка не учили её напрямую, им это даже в

голову не приходило – они были слишком заняты собой, но Татьяне пришлось