— Я не помню, — заревела я. — Все так быстропроизошло. Он влетел, я слова сказать не успела, а он начал нервничать. Яничегошеньки не поняла, то есть не поняла, что он имел в виду.

— Но Катьку он точно в чем-то обвинял?

— Да. — Я закусила губу, сообразив, что придетсярассказать Мишке о Катькином замысле, о ее желании выдать меня за свою особу…«А что, если именно это имел в виду Юрий Павлович. Конечно, это. РассказыватьМишке всю правду, наверно, не стоит. Катька ужасно поступила со мной, то естьиз-за ее глупых идей я оказалась и таком чудовищном положении, но она моясестра, и если я расскажу о том, что она собиралась с любовником на Канары… сМишкой они развелись. Хотя, может, он врет. Лучше мне помолчать завтравстретимся с Катькой, и пусть она сам и разбирается со своим бывшим мужем. А яуеду домой». Тут до меня дошло, что уехать скорее всего не получится, а если иуеду, милиция меня и в Костроме найдет. При этой мысли я заревели громко игорько, а Мишка разозлился:

— Навязалась на мою голову. Ну хоть что-то ты помнитьдолжна?

— Говорю, я даже не сообразила, чего он злится, то естьчего ему от меня надо, и испугалась.

— Так… А чего ж ты его в квартиру пустила?

— Я думала, это кто-то к Катьке.

— Так не было же Катьки…

— Она должна была прийти.

— Ясно, — затосковал Мишка.

— Чего тебе ясно? — насторожилась я.

— Ясно, что сядем. Убийство, а у нас ни одной зацепки.Труп и тот сперли. Кончай реветь, — накинулся он на меня, — и идиспать.

— А как же подумать?

— С тобой надумаешь…

— Что ж, ты один думать будешь? — с надеждойспросила я.

— Я тоже спать пойду. Может, в последний раз в своейпостели ночевать придется, а там… — И он запел дурным голосом:

— По тундре, по железной дороге, где мчит курьерскийВоркута — Ленинград…

В общем, запугал он меня до такой степени, что ни о какомсне и речи быть не могло, хотя я легла и даже глаза зажмурила. Перед моиммысленным взором являлись картины, одна безрадостнее другой. Я тихонько плакалаи прислушивалась: не подъедет ли милиция?

Ближе к восьми утра я не выдержала и отправилась в ванную,подумала и открыла окно с намерением проветрить комнату, посмотрела вниз изамерла с открытым ртом. Прямо возле ворот гаража стояла машина. Мишкину машинуя в крайнем волнении не очень разглядела, но эта тоже была «девятка» и тожефиолетового цвета. Повращав глазами некоторое время, я, теряя тапки, кинулась вспальню напротив.

Мишка спал, но, когда я, не удержавшись, заорала, онмгновенно проснулся и уставился на меня.

— Менты? — спросил он со вздохом.

— Нет, — покачала я головой. — Машина.

— Какая машина? — скривился он.

— Не знаю. Похожа на твою.

— Чего ты болтаешь?

— Да ты подойди к окну, — рявкнула я. Мишкакинулся к окошку, открыл раму и едва не вывалился. Когда я вновь увидела егофизиономию, она была слегка очумевшей, он сказал что-то непристойное, поспешнонатянул штаны и скатился по лестнице. Я бросилась за ним, опомнилась, вернуласьв спальную, надела шорты и футболку. Когда я наконец спустилась вниз, машинауже стояла в гараже, а Мишка ходил вокруг нее, озадаченно хмурился и тихоньконасвистывал.

— Что там? — робко спросила я.

— Ничего, — пожал он плечами.

— А где Юрий Павлович?

— Понятия не имею.

— Но в багажнике его нет?

— В багажнике только канистра с бензином закрыли еенеплотно, и он расплескался, вон страшная.

— Где же Юрий Павлович? — заволновалась я. —Ведь это твоя машина?

— Машина-то моя, а вот канистра нет. Сдается мне,кто-то эту канистру нарочно закрыл неплотно…

— Зачем? — окончательно перестав понимать, что кчему, спросила я.

— А зачем мы ковер жгли?

— Ты думаешь…

— Ничего я не думаю. Голова у меня болит, и от твоихвопросов ей легче не делается.

— Куда же он исчез? — запричитала я, робкозаглядывая в багажник. — Мишка, а вдруг он сам… то есть вдруг мы всенапутали и он…

— Не чуди, — отмахнулся он презрительно и вновьпринялся свистеть, потом сказал со вздохом:

— Свистнули покойничка. Машину, между прочим, вымыли, адля верности еще и бензинчик разлили.

— Кому это надо?

— Это вопрос, над которым я в настоящий момент ломаюголову. Шла бы ты отсюда, толку от тебя ни на грош… Лучше завтрак какой-нибудьсваргань.

Возражать против критики я сочла неразумным и в самом делеотправилась на кухню. Завтракали мы в гробовом молчании. Вымыв посуду, явзглянула на часы и решила, что мне пора собираться на свидание с сестрой. Ещенеизвестно, сколько времени займет дорога до этого пригорода. Для началаследовало улизнуть от Мишки. Если Катька его увидит, то чего доброго сбежит, ичто мне тогда делать?

— Ты не возражаешь, если я уйду на пару часов? —робко начала я.

— Куда? — повернулся ко мне Мишка, до той поры спристальным вниманием разглядывавший стол.

— Я хотела немного прогуляться по городу… этоотвлекает… может, я что вспомню… Еще мне надо отбить телеграмму подруге. Врядли получится сегодня вернуться, как я собиралась, а она будет беспокоиться.

— Иди, — легко согласился Мишка. — Надумаешьудрать, помни, что дело это безнадежное. Менты тебя быстренько найдут, толькополучишь больше… — Дослушивать я не стала, поднялась в спальную, переоделась,проверила деньги в кошельке и торопливо покинула дом. Часы показывали 9.45.

В какой стороне находится нужный мне пригород, я и понятияне имела, прикинула, что в такой ситуации экономить грех, и, последовав советуКатьки, остановила такси.